ГЛАВА 29

Сэм недоумевала. Трэвис не стал сажать Билли за решетку, как в тот первый раз, когда его ранили. Но Сэм решила ничего не спрашивать. Может, он поступил так потому, что они теперь стали мужем и женой, а тогда она просто жила на его попечении. Может, из-за того, что теперь вместе с ними жил и Хэнк, и Трэвис не хотел, чтобы и Билли жил вместе с ними, по крайней мере до тех пор, пока не наладится его здоровье. Ведь они теперь все одна семья.

И все же Сэм не могла отделаться от мысли, что на решение Трэвиса повлияла Нола. При этом ее терзала ревность, что Нола может влиять на Трэвиса больше, чем она, его жена. Естественно, Сэм была благодарна Трэвису за то, что Билли остался у них, а не попал в тюрьму. Ее терзали сомнения, не значила ли Нола для него больше, чем она. Неужели ей постоянно суждено соперничать с этой женщиной! При виде Нолы все старые страхи Сэм, вся старая неприязнь к ней вспыхнула с новой силой. Даже простая вежливость давалась Сэм с большим трудом.

Однако видя, как Нола просиживает все дни у постели Билли, как она беспокоится о нем, как заботится, Сэм изменила свое отношение к ней. Видно было по всему, что Нола искренне любила Билли и ее слезы и тревога не могли быть поддельными. Несмотря на то что Сэм по-прежнему не понимала, что ее брат нашел в этой избалованной заносчивой девушке, кроме, конечно, ее бесспорной красоты, она вынуждена была признать, что Нола являла собой пример настоящей преданной жены.

— Наверное, надо принимать ее такой, какая она есть, — недовольно бурчала она про себя. — Ведь в конце концов она член нашей семьи, и ничего тут не поделаешь.

Когда наконец Сэм собралась с духом и спросила Трэвиса, почему он поместил Билли в спальне наверху, его ответ удивил ее. Оказывается, это не имело никакой связи ни с Нолой, ни с ее беременностью.

— У Билли спина вся в лохмотьях после того, как его избил Сандоваль, — сказал он ей. — Сейчас Билли не в состоянии лежать на спине, а тем более на тюремном тюфяке. Поэтому лучше некоторое время подержать Билли здесь, либо надо ставить кровать в тюремную камеру. Доктор Пэрди предупредил, что раны Билли требуют свежего воздуха и чистоты, а в доме гораздо теплее и чище, чем в тюрьме. Так что, мне кажется, это лучшее, что можно сделать для Билли, пока он не поправится.

Спина Билли и в самом деле представляла ужасное зрелище. Но Слава Богу, других серьезных ран у него не было. Трэвис оказался прав, когда сказал, что Билли не так плох, как кажется с виду. Правда, нос его был сломан, зато челюсть, к счастью, осталась неповрежденной, иначе Билли мог бы питаться только жидкой пищей, и то с большим трудом. Три сломанных ребра тоже доставляли неудобства, особенно в лежачем положении, но как только к Билли вернулось сознание, он только и радовался, что остался в живых.

— Этот старый черт чуть не убил меня! — признавался он, еле шевеля разбитыми и распухшими губами. — Потом сквозь узкие щелки, в которые превратились его глаза, он поискал взглядом Нолу, и все его разбитое лицо осветилось любовью. — Я о себе и не думал вовсе. Все время, пока они колотили меня, я думал о Ноле и о том, что может сделать с ней и с нашим малышом ее ненормальный папаша. Такой ужас мучиться такими мыслями и не иметь возможности прийти на помощь.

Нола опустилась на колени рядом с его кроватью, взяла его руку в свои ладони и поднесла к губам:

— Ах, Билли, Билли! Как я жалею о том, что мы не остались в Мексике. Сколько я бы отдала, чтобы избавить тебя от этих мук.

— Не надо так убиваться милая, ты здесь ни при чем. Это я хотел, чтобы рядом с тобой был настоящий доктор, который заботился бы о тебе и о нашем ребенке.

Этот разговор был таким трогательным и интимным, что Сэм почувствовала себя лишней. Она тихонько, на цыпочках вышла из комнаты и увела за собой Трэвиса.

  127