Особенно,... 
67 
– …Гриша умеет вкусненько, а Толька надоел, – томно объяснила Эльвина кадровые перестановки в «Эдельвейсе» мужу.
Анатолия Градовского сослали в ресторацию быстрого питания, а Гриша примерил наконец колпак шеф-повара – сел как влитой!
От Эльвинки он отделался с трудом, но «Эдельвейс», впрочем, все равно закрылся – не пережил 98-го года. Зато один из его клиентов, знаменитый городской деятель Юрий Карачаев, не забыл талантливого белобрысого повара и пригласил возглавить первый в городе ресторан итальянской кухни. Гриша предложил назвать ресторан «Модена», и Карачаев, пожевав с минутку губы, согласился.
Нателла к тому времени окончательно срослась с волчьей шкурой гастрономического критика – и хлестала рестораторов статьями, как перчаткой, – по щекам. «Модену» она, ясное дело, всерьез не задевала, а лишь изредка деликатно покусывала – будто заигравшаяся кошка.Гриша правил и царствовал на кухне – там у него были сразу и восточная деспотия, и абсолютная монархия, и культ личности. С годами он обзавелся привычкой петь за работой, причем пел почти всегда одно и то же. Верная Ленка Палач, выведенная теперь Гришиными заботами в су-шефы, могла определить по первым же нотам, тихо, но аккуратно спетым Малодубовым, в каком он пребывает настроении и что именно делает. «Вдоль платанов смотревших листвой в небеса нас умчал комфортабельный ЗИС» – чем-то расстроен, но терпеливо глазирует морковь или режет – сам! немыслимо! – лук для пирога. «Отцвели уж давно хризантемы в саду» – проверяет, как поработал трудовой коллектив. «Я ехала домой» – ну это понятно. Еще в репертуаре Григория Алексеевича Малодубова значились один из венгерских танцев Брамса, Лав Ми Тендер, Бесаме Мучо и, любимейшая, челентановская Соли – ее Гриша исполнял всякий раз, смешивая соус для своих секретных спагетти «Челентано».
– … E’ inutile suonare qui non vi aprira’ nessuno-o-o… – вполне чистенько для повара пел Гриша, кидая в любимую сковородку свежий чеснок в шелухе.
Чеснок повозился в масле, разогреваясь, и начал отдавать будущему соусу свою ароматную сладость. Сейчас было крайне важно не упустить момент, вовремя добавить следующий ингредиент.
И Гриша обязательно добавил бы его, если бы в их любовь с соусом не вмешалась Палач:
– Гриша, тебя там спрашивают, говорят – от Нателлы.
Именем Нателлы в Гришиной жизни открывалось все. Жена воспитала в нем именно такого мужчину, которым он сам всегда хотел стать, и он ни в чем ей никогда не отказывал. Даже на балет ее обожаемый Гриша ходил покорно, как пес на веревочке. Героически терпел четыре действия и пытался не проваливаться в сон. Он, кстати, считал, что на балетах с операми зрители только делают вид, что в восторге, – разумеется, кроме его жены. На «Жизели», помнится, Нателла так восхищалась, что случайно обдала слюной левый Гришин глаз. Оросила! «Плюнь в глаза, скажет «божья роса», – вспомнил Гриша народную мудрость. От Нателлы всё – божья роса. Даже посетитель, прервавший работу, как коитус на самом интересном месте…
Гриша с тоской посмотрел на сковородушку и, вытирая на ходу руки, пошел в крошечный кабинетик, где еле помещались рабочий стол, компьютер и фото Нателлы в резной, как наличник, деревянной рамке.
Посетитель, впрочем, поместился в кабинетике запросто – потому что это была посетительница. Хрупкая дамочка лет тридцати. Нателла угадывала возраст с точностью до месяца рождения, она и знаки зодиака каким-то загадочным образом определяла, не глядя в паспорт. Но Нателлы здесь не было.– Чем могу? – устало спросил Гриша. Дамочка его не впечатлила.
– Мне сказала ваша жена… я с ней знакома по университету, так вот… она сказала, вы можете научить меня готовить.
Гриша не поверил. Нателла? Зачем ей? Можно, конечно, позвонить и проверить, но неудобно делать это при гостье. И если она действительно пообещала…
– Катя. Парусова Катя.
«…пообещала Кате мою помощь, – думал Гриша, – значит, я должен хотя бы что-то для нее сделать».– А вы хотя бы представление имеете о том, что такое кухня?
Катя вспыхнула:
67 
