Последние отзывы

  41  

— Очень мило! — презрительно усмехнулась Сибил.

Мак соскочил со стремянки, швырнул Сибил халат и, взяв ее за ухо, вывел из комнаты. Сибил вопила, ругаясь по-французски. Дверь захлопнулась так, что дрогнули стены, а затем наступила тишина.

Бет, собираясь с мыслями, не сводила глаз с незаконченной картины. Женщина на картине смотрела на чашу с водой, стоявшую у ее ног. Мокрые следы должны были показывать, что она только что вышла из ванны. Она придерживала на спине тонкий шарф, как будто вытираясь.

Это была чувственная картина, как и та, которую ей показывала Изабелла, но Бет сразу же увидела разницу. Женщина на этой картине была вещью, раскрашенной плотью. В ней было человеческого не больше, чем в ванне у ее ног или в колонне позади нее.

А женщина на картине Изабеллы была Изабеллой. Мак написал портрет жены, каждый мазок был нанесен с любовью, каждая тень аккуратно наложена. Любая женщина могла бы позировать для этой купальщицы — только Изабелла могла оставаться той женщиной на картине.

Бет отвернулась от мольберта и увидела Йена.

— Я купила вам подарок.

Йен не пошевельнулся. Бет открыла сумку и достала из нее маленькую коробочку.

— Я увидела ее, когда делала покупки с Изабеллой. Мне хотелось, чтобы она принадлежала вам.

Йен продолжал невидящим взглядом смотреть куда-то мимо нее.

Бет положила коробочку на подоконник и отвернулась. Если он не хочет разговаривать с ней, так тому и быть. Йен, по-прежнему не глядя на нее, положил руку на оконную раму.

— Как вы можете быть виноватой?

Бет выпустила край юбки, который приподняла, намереваясь уйти.

— Потому что если бы я вчера отказалась говорить с инспектором Феллоузом, вы бы никогда не встретились с ним. Я должна была выставить его вон, когда он явился в дом Изабеллы и стал высказывать эти свои ужасные обвинения, но, к великому моему сожалению, мне было любопытно. Оба раза хотелось услышать, что он собирался сказать.

Наконец Йен, не отрывая руки от окна, повернулся к ней.

— Не защищайте меня. Они все стараются защитить меня.

Бет подошла к нему.

— А как я могу защитить вас? Нехорошо с моей стороны разузнавать и выспрашивать, но я признаю, что мне хотелось поговорить с Феллоузом и узнать все о вас. Даже будь это ложь.

— Это не ложь. Мы там были.

— В таком случае его версию случившегося.

Он стукнул кулаком по подоконнику.

— Расскажите мне, что он вам наговорил. Все!

Он выжидательно смотрел на нее.

Бет рассказала ему все, что сказал Феллоуз, включая неожиданное предложение выйти за него замуж. Она умолчала о рассуждениях Феллоуза о ее отце и что-то еще, что она когда-нибудь объяснит Йену, но не сейчас. Когда Бет рассказала ему о сделанном предложении, Йен снова повернулся к окну.

— Вы его приняли?

— Разумеется, нет. Мне бы в голову не пришло его принять.

— Потому что он уничтожит вас, если вы ему откажете.

— Пусть только попробует! — возмутилась Бет. — Я не оранжерейный цветок, чтобы меня оберегать. Я знаю кое-что о жизни. Мое неожиданное богатство и одобрение, и покровительство миссис Баррингтон очень укрепили мое положение в обществе — я уже не девочка из работного дома и даже не вдова бедного викария. Богатым многое сходит с рук. По правде говоря, это отвратительно.

Когда Бет замолчала, она поняла, что Йен в полном недоумении.

— Прошу прощения, я иногда увлекаюсь, особенно когда говорю быстро. Миссис Баррингтон часто делала мне замечания.

— Почему, о чем бы ни зашел разговор, вы постоянно вспоминаете миссис Баррингтон?

Бет задумалась. Йен говорил так, будто снова стал самим собой.

— Не знаю. Думаю, она имела на меня огромное влияние. А также ее взгляды на очень многие вещи.

Йен не ответил. Он взял с подоконника деревянную коробочку, снял бумагу, в которую она была завернута, открыл ее, долго смотрел, а затем вынул из нее золотую булавку с плоской головкой с рельефным стилизованным орнаментом.

— Это носят на лацкане, — сказала Бет. — Не сомневаюсь, у вас таких дюжины, но мне она очень понравилась.

Йен продолжал смотреть на булавку.

— Я сделала гравировку на обратной стороне.

Йен перевернул булавку, и глаза его блеснули, когда он прочел надпись, над которой Бет так долго раздумывала в магазине.

«Йену в знак дружбы.

Б.».

— Приколите ее мне, — сказал он.

  41