Особенно,... 
70 
Но если он завладеет Ханной и потеряет ее, это будет еще хуже. Лучше уж им обоим ничего не предпринимать. Упущенный шанс можно потом всю жизнь вспоминать и со светлой печалью жалеть, что все закончилось ничем.
На подходе к лестнице Маркус уловил какой-то шорох. Странно, обычно слуги не бродят по коридору в такой поздний час. Может, Селия или. Розалинда проснулись и отправились за книгой в библиотеку?
Оглядевшись, Маркус успел заметить, как по коридору скользнула чья-то тень, видимо, человек двигался в направлении восточной пристройки. Лампы у человека не было. Он остановился – тень ему определенно не поправилась: слишком уж осторожными были движения ее владельца. Ханна не сразу заметила, что герцог замер, и прошла еще два шага.
Затем остановилась и тоже обернулась. При тусклом свете Маркус заметил, как она вскинула брови и вдохнула, готовясь задать вопрос.
В одно мгновение он обхватил ее за талию и зажал ей рот рукой:
– Тсс! – прошипел Маркус ей на ухо.
Ханна затихла, и тут же скрипнули петли.
Маркус прищурился: ему был знаком этот звук. С таким скрипом отворялась тяжелая дубовая дверь его кабинета. Не отпуская Ханну, он прокрался в густую тень под винтовой лестницей, откуда лучше просматривался вход в кабинет.
Несколько минут они молча ждали. «Выходи, – мысленно приказывал Маркус тому, кто вторгся в его владения. – Выходи же, покажись нам». Интересно, кому понадобилось ночью вторгаться в его кабинет? Вор бы не стал красться через весь дом. Не иначе как в Эксетер-Хаусе завелся шпион – последний недостающий кусочек головоломки, последняя зацепка… После того как станет ясно, кто этот человек, все встанет на свои места.
Дверь снова тихонько скрипнула, потом выскользнувший в коридор человек притворил ее и начал осторожно красться обратно по коридору. На этот раз Маркус хорошо разглядел лицо незваного гостя.
Это была Лили.
Ханна тихонько охнула: она тоже узнала горничную и удивилась не меньше герцога. Вот уж кого она не ожидала увидеть здесь.
Глядя вслед «шпиону», герцог поморщился. Неужели Лили нарочно подослали к нему в дом? Но она работает здесь уже несколько лет. Миссис Поттс никогда не предложила бы герцогине Лили в горничные, если бы не доверяла девушке.
Маркус покосился на Ханну; в ее широко распахнутых глазах застыл немой вопрос. Только тут он заметил, что крепко прижимает ее к себе. Под тонким шелком ночной рубашки чувствовались мягкие, женственные изгибы ее тела. Черт, ведь он поклялся себе никогда больше к ней не прикасаться!
Ханна заметила, как герцог переменился в лице. Когда он схватил ее и прижал к себе, она удивилась, но потом увидела Лили и поняла, что им движет отнюдь не страсть. Впрочем, это действительно странно, что горничная бродит по дому в потемках. Одного этого достаточно, чтобы ее рассчитать, а ведь она еще проникла в кабинет своего хозяина! Нет, здесь явно что-то нечисто!
Когда Маркус отвел руку, которой зажимал ей рот, Ханна почувствовала, что он думает совсем не о Лили: его глаза горели страстью, а не гневом. Он осторожно взял ее за подбородок и приподнял его… Потом к ее коже медленно и нежно прикоснулись губы герцога.
Ханна боялась пошевелиться, даже дышать перестала. Ей хотелось отринуть осторожность, послать всех к черту и ответить на его поцелуй; но одновременно с этим она понимала, что, поступив так, будет страдать еще сильнее.
Ее благоразумие проиграло в бою с желанием.
Ханна встретилась со взглядом темных, бархатистых глаз герцога. Ее сердце бешено колотилось в груди. С минуту они стояли, не шевелясь, потом герцог отпустил ее подбородок и отвел руку.
– Нет, – прошептала Ханна. Обхватив руками его шею, она притянула Маркуса к себе. На этот раз она не постеснялась подарить ему поцелуй, жаркий и бесстыдный.
Сжимая Ханну в объятиях, герцог тоже стал целовать ее со все возрастающей страстью; при этом он чувствовал, что привычная сдержанность наконец-то покинула его.
Казалось, герцог целую вечность ждал этого поцелуя.
Стащив шелковый халат с Ханны, он принялся поглаживать ее оголенное плечо и шею. Добравшись до ее волос, он зарылся в них пальцами и наклонил ее голову, чтобы было удобнее запечатлеть на губах Ханны новый страстный поцелуй.
От прикосновений Маркуса по телу Ханны разлился жар, и в то же время в его объятиях она чувствовала себя как рыба в воде, хоть и знала, что это грех.
Впрочем, сейчас ей было все равно. Она столько недель ждала и теперь, отвечая на его поцелуи, впервые за долгое время была честна перед собой. Когда руки герцога соскользнули по ее спине и он прижал ее к себе, Ханна еще раз убедилась, что герцог не играет, а настроен весьма серьезно.
70 
