Последние отзывы

  37  

Тот немного занервничал, что, однако, не поубавило его самонадеянности.

— Я укажу вам на Паджерски… покажу, где работает, расскажу о привычках, образе жизни, о том, как его охраняют. Акцию будете проводить сами. Затем я должен обеспечить вам отход, как можно быстрей выпроводить из страны. Но прежде позвольте подчеркнуть: чтобы и шагу не смели ступить, предварительно не посоветовавшись со мной. И не делали ничего без моего одобрения. А также вы должны безоговорочно принять мой план по вывозу вас из страны, ну, после того, как вы завершите свою миссию. Надеюсь, вам все ясно?

Роган почувствовал, как в нем закипает гнев.

— Конечно, — сказал он. — Я все понимаю. Все прекрасно понимаю. Вы ведь работаете на Бейли, верно?

— Да, — ответил Вростик.

Роган улыбнулся.

— Что ж, хорошо. В таком случае буду следовать вашим распоряжениям. И все непременно расскажу перед тем, как предпринять любое действие. — Он рассмеялся. — А теперь сообщите, где можно найти Паджерски.

Вростик снисходительно усмехнулся.

— Сперва мы должны зарегистрировать вас в гостинице, там, где вы будете в безопасности. Немного поспите, передохнете. А вечером мы с вами обедаем в кафе «Черная скрипка». Там и увидите Паджерски. Он бывает в этом кафе каждый вечер, ест, играет в шахматы, встречается со своими друзьями. Там у него постоянное место встреч, так, кажется, говорят у вас в Америке?

В небольшом отеле, окна которого выходили в переулок, Роган уселся в мягкое кресло и стал обдумывать свой план. Одновременно с этим он размышлял о Венте Паджерски и о том, что этот венгр сделал с ним в Мюнхенском дворце правосудия.

Паджерски, мужчина с широким красным, усыпанным бородавками, как у жабы, лицом, не проявлял особой жестокости, иногда даже был добр к нему. Это он прерывал допросы, чтобы дать Рогану воды или предложить сигарету, незаметно совал ему в руку мятные пастилки. И хотя Роган понимал, что Паджерски лишь играет роль «хорошего парня», классического «доброго копа», способного разговорить заключенного, даже если это не удается никому другому, он не мог не испытывать к нему благодарности за эти пусть мимолетные проявления сочувствия, пусть и имеющие, несомненно, некую подспудную цель.

Каковы бы ни были его мотивы, но мятные пастилки были настоящие, кусочки шоколада — тоже. А вода и сигареты — вообще драгоценнейший дар. Майкл запомнил эти дары. Они помогли ему продержаться, а потом и выжить. Так почему не оставить Паджерски в живых? Этот жизнерадостный толстяк проявлял такой неподдельный интерес ко всему, что касалось материальных сторон бытия. Он испытывал явное физическое удовольствие от еды, питья и даже от пыток, применяемых при допросах. Он смеялся, увидев, как Эрик Фрейслинг заходит Рогану за спину, чтобы выстрелить ему в затылок. Паджерски счел это забавным.

Роган вспомнил и еще кое-что. Тот первый допрос в Мюнхенском дворце правосудия, когда они включили запись с дикими криками Кристин. Роган плакал и бился в агонии; а Паджерски, выходя из зала с высокими сводчатыми потолками, шутливо бросил ему: «Да расслабься ты, успокойся. Я заставлю твою женушку кричать не от боли, а от наслаждения».

Роган вздохнул. Они все прекрасно играли свои роли. Всякий раз им удавалось обманывать его. Они ошиблись лишь раз. Не сумели добить его. И вот теперь настал его черед. Призрак прошлого, он нес с собой муки и смерть, видел и знал все, им же оставалось лишь трястись от страха и гадать, что будет дальше.

Глава 14

В тот же вечер Роган отправился со Стефаном Вростиком в кафе «Черная скрипка». Именно такое заведение он представлял себе любимым местом встреч Венты Паджерски. Еда хорошая, порции щедрые. Напитки крепкие и дешевые. Официантки все до одной миловидные, грудастые, веселые, смело заигрывают с клиентами и не упускают случая подставить тугие круглые попки, чтобы их ущипнули. Аккордеонист наигрывает веселую мелодию, в воздухе плавает густой синеватый табачный дым.

Вента Паджерски появился ровно в семь вечера. Он ничуть не изменился за все это время, ведь животные, достигшие зрелости, не стареют, по крайней мере, до тех пор, пока не одряхлеют окончательно. А Вента Паджерски был животным. Ущипнул официантку за задницу так сильно, что та взвизгнула от боли. В один прием осушил высокую кружку пива, глотал и глотал безостановочно и жадно, а допив, смачно выдохнул. Затем уселся за большой круглый стол, зарезервированный специально для него, и вскоре оказался в окружении приятелей. Они хохотали, шутили, пили французский коньяк бутылками. А затем блондинка-официантка принесла и поставила на стол продолговатую резную коробку с шахматами. Сияя радостным предвкушением, Паджерски открыл коробку и стал доставать и расставлять фигуры. Затем повернул к себе доску той стороной, где стояли белые, получив тем самым преимущество первого хода, не дав противнику права выбора, как обычно полагалось при игре. В этом был весь венгр.

  37