106 
Коулт подал ей банку с бобами.
– Держи, это займет на время твой рот, чтобы ты не могла пререкаться со мной.
Хотя Коулт пытался говорить погрубее, Кэсси по пляшущим искоркам в его глазах сразу поняла, что он доволен. Все-таки, когда он хотел, он мог быть самым любезным мужчиной в мире.
Она взяла немного бобов и передала ему банку. Он сделал то же самое. Так они продолжали передавать друг другу еду, пока банка не опустела. Затем они по очереди пили кофе.
– Все так замечательно, – призналась Кэсси.
– Нам следует выразить свою благодарность мистеру Пайку за его щедрость, если только мы еще раз увидимся с ним.
– Опять ты за свое, Коулт Фрейзер, – устало проговорила Кэсси, – всякий раз, как только я успокаиваюсь, ты совершенно не к месту вставляешь какую-то гадость. – И она сделала последний глоток из кофейника.
– А ты подумай о чем-нибудь приятном.
Кэсси помедлила, затем сказала:
– Стану думать о том, как приятна тебе мысль, что в наступающий четверг ты уезжаешь отсюда.
– В этой мысли больше грустного, чем приятного. Ты стала так много значить для меня.
– Те же самые мысли одолевают и меня. Расставаться будет нелегко. Поэтому не удивляйся, если я не приду прощаться с тобой. Ты же знаешь, какая я впечатлительная.
– А как твои свадебные планы и все прочее? Очень скоро ты меня забудешь.
Когда она передавала ему назад кофейник, их пальцы соприкоснулись, переплелись, они замерли, долго и безмолвно глядя на свои соединенные руки.
На глазах Кэсси заблестели слезы.
– Я никогда не забуду тебя, Коулт.
Он вскинул голову:
– Когда ты поняла это?
– Не знаю, но думаю, это всегда жило в моем сердце.
– И что же это меняет?
Она вздрогнула, затем поморщилась от боли, причиненной этим движением.
– Я полагаю, что будет хуже, если я обману его, выйдя замуж из ложных побуждений.
– Правильное решение, Кэсси. Ты ему уже сказала?
– Пока нет. Я намеревалась сказать ему сегодня утром.
– Выступая в роли адвоката дьявола, спрошу тебя: по какой причине ты уверилась в том, что он решит, будто ты отвергаешь его из-за увечья?
– Я признаюсь ему, что люблю тебя.
– И почему ты решила, что он тебе поверит?
– Потому что это правда, – вымолвила Кэсси, глядя ему прямо в глаза.
– Кэсси, ты же знаешь…
– Коулт, я понимаю твои чувства, ты ведь был со мной откровенен с самого начала. Поэтому я не могу кривить душой перед тобой.
Леденящий кровь смех пронесся под сводами пещеры. Волосы на голове Кэсси приподнялись от ужаса, когда она увидела Пайка, стоящего у входа в пещеру с винтовкой, нацеленной прямо в спину Коулта.
– Какой грустный рассказ, так и хочется заплакать, – язвительно произнес Пайк. – Но не беспокойтесь. Старина Пайк здесь, он избавит вас обоих от страданий.
Кэсси незаметно сунула руку под одеяло, где у нее лежал револьвер.
– Все-таки, помощник, не следовало так опрометчиво снимать ремень с револьвером. Стоит заметить, что сюда, спасаясь от ливня, мог забрести кто угодно.
– Я подумал, что ядовитая гадина, подобно тебе, найдет любую щель, чтобы заползти внутрь. Оставь свою затею, Пайк. Ты потерял слишком много крови. Отдай мне винтовку, и обещаю, что…
– Слишком поздно, кстати, благодаря тебе. Я не собираюсь слушать тебя. Но зато я собираюсь прихватить тебя и твою сучку с собой.
– Стреляй в него, Кэсси. Пайк фыркнул:
– Какая старая уловка, Фрейзер! Как только я поверну голову, ты прыгнешь на меня. Да она не в состоянии выстрелить в кого бы то ни было, если даже у нее было бы оружие. Уж я-то знаю.
– О да. Ты, должно быть, страшно гордишься собой. Найдется не так уж много таких, кому доставило бы удовольствие повесить женщину. Ну, стреляй же, Кэсси, – спокойно скомандовал Коулт.
– У меня исчезло желание продолжать дальше обмениваться любезностями. Ну что, помощник, пора прощаться.
Но не успел он нажать на спусковой крючок, как первой выстрелила Кэсси. Глаза Пайка широко раскрылись от изумления, и он рухнул ничком вперед.
Коулт подошел к нему, поднял винтовку, потом ощупал тело.
– Мертв.
– Точно? – спросила Кэсси.
– Точнее не бывает.
Коулт вернулся и присел перед ней на корточки. Кэсси смотрела перед собой невидящим взглядом.
– Я никогда в жизни не стреляла в человека, – прошептала она.
– Милая, ты стреляла вовсе не в человека, а в смертельно раненного зверя, кем и был Пайк. – И он осторожно разжал ее пальцы, державшие револьвер, и отложил его в сторону. – Ты спасла нам обоим жизнь, Кэсси. Он убил бы нас обоих. – Она опять начала дрожать, и Коулт крепко обнял ее. – Он мертв. И никогда уже больше не сможет обидеть ни тебя, ни кого-нибудь еще.
106 
