66 
Идем, как и вчера, по мансийской тропе. Иногда появляются на деревьях вырубки - мансийская письменность. Вообще очень много всяких непонятных таинственных знаков. Возникает идея нашего похода - "В стране таинственных знаков". Знать бы эту грамоту, можно было бы безо всяких сомнений идти по тропе, не сомневаясь, что она уведет нас не туда, куда нужно. Вот тропа выходит на берег. Теряем след. В дальнейшем тропа идет левым берегом Ауспии, но упряжка оленей прошла по реке, а мы ломимся по лесу. При удобном случае сворачиваем на реку. По ней идти легче. Около двух часов останавливаемся на обед - привал. Корейка, горсть сухарей, сахар, чеснок, кофе, запасенное еще утром, - вот наш обед.
Настроение хорошее.
Еще два перехода - пять часов - время остановки на ночлег. Долго искали место, вернулись метров на 200 назад. Место прелестное. Сухостой, высокие ели - словом, все необходимое для хорошего ночлега.
Люда быстро отработалась, села у костра. Коля Тибо переоделся. Начал писать дневник. Закон таков: пока не кончится вся работа, к костру не подходить. И вот они долго спорили, кому зашивать палатку. Наконец К. Тибо не выдержал, взял иголку. Люда так и осталась сидеть. А мы шили дыры (а их было так много, что работы хватало на всех, за исключением двух дежурных и Люды. Ребята страшно возмущены).
Сегодня день рождения Саши Колеватова. Поздравляем, дарим мандарин, который он тут же делит на восемь частей (Люда ушла в палатку и больше не выходила до конца ужина). В общем, еще один день нашего похода прошел благополучно.
- И через два дня - все? - мамин голос прозвучал хрипло и незнакомо.
- Да - Знаешь, я теперь точно не усну. Ты отдыхай - у тебя завтра работа, а я бы что-нибудь почитала…
- Выбирай что хочешь, - я махнула рукой в сторону книжных полок.
Мама спросила:
- А можно мне прочитать то, что у тебя уже написано про перевал Дятлова?
Не хотелось показывать сырую неготовую работу, но мамин интерес растрогал.
- Если ты будешь читать с экрана… Мама уже усаживалась за мой рабочий стол.
29.
Не знаю, во сколько она уснула, но, видимо, под утро, потому что когда я собралась выходить, мама еще спала. На кухне пахло вчерашними сигаретами и мамиными духами, я быстро прибралась и закрыла за собой дверь. Потом вспомнила про компьютер и вернулась. Хотя это нехорошая примета, - а я в них верю, стыдно признаться. Выключила компьютер, уставший за ночь, показала себе язык в зеркале. И дубль два: закрыть за собой дверь. Мама даже не пошевелилась.
От меня до улицы Гагарина - пятнадцать минут пешком. Тем более что потеплело, и можно спокойно прогуляться, я ведь не была на улице почти "неделю. Я шла медленно и слушала, как воздух заполняет легкие и уносит тяжелые мысли куда-то за Шарташский рынок. На улице Восточной открыли два новых магазина, а красивую аптеку убрали. Я с удивлением смотрела вокруг, будто видела свой район в первый раз. Под мостом на Малышева была автомобильная пробка, и я порадовалась своему пешему состоянию.
- Аня, - негромко окликнули из черной "девятки", и, повернувшись, я увидела покрасневший лик Вадика.
Через десять минут черепашьего движения мы все-таки преодолели коварное подмостье и повернули налево, на Генеральскую. Все это время молчали. Вадик делал вид, что следит за широкой задницей "Волги", которая ехала в полуметре спереди, а я никакого вида не делала, просто молчала.
- Хочешь, пойдем со мной, - пригласила я мужа.
- У меня сегодня очень много дел, но я могу прийти вечером.
Ишь как загорелся, посвежел сразу.
- Ко мне мама приехала. Вадик обожает мою мать.
- Тем более. Часиков в восемь с красным сухим. Любимое мамино вино. Не могу же я лишить ее праздника.
По Гагарина мы ехали немного в гору. Слева потянулась длинная стена Михайловского кладбища. Я ни разу не была ни на этом кладбище, ни в церкви, которая здесь. Кто-то довольно давно рассказывал мне, что на этом кладбище изнасиловали и убили певчую - девушку из церковного хора.
Света сказала правду: слева, за самым входом, виднелся высокий скособоченный обелиск с девятью овальными фотографиями. Возле обелиска стояли несколько человек. Вадик развернулся и высадил меня прямо у входа.
…Знакомые, уже практически родные лица на медальонахфотографиях смотрели на меня в упор. Меня снова тронуло, какой открытый хороший взгляд у Рустика. Несмотря на то что здесь похоронены только семеро, памятник поставлен всем. Бросалось в глаза, что фотографии недавно обновлялись, они контрастировали с обелиском.
66 
