Последние отзывы

  29  

Лео пожал плечами и стал пить кофе. Вольф спросил:

– А вы можете поехать в Штаты?

– Да, – ответил Лео. – Я могу туда поехать.

– Тогда поезжайте! – Вольф бросил на него испытующий взгляд.

Лео приложил ладонь к левой щеке.

– Перестань! – сказал Моска.

– Нет-нет. Поймите меня правильно, Лео.

Я хочу сказать, что главное несчастье вашей нации в том, что вы никогда не даете сдачи. Кому-то это кажется трусостью. Но это, на мой взгляд, происходит оттого, что вы слишком цивилизованны.

Вы не верите в силу. Возьмем сегодняшний инцидент. Если бы мы вывели того парня на улицу и отделали его как следует, это имело бы благие последствия, хотя бы и незначительные. Если вы, евреи, когда-нибудь создадите свою страну, то должны будете благодарить свои террористические организации. Террор и сила – вот главное оружие. Во всех странах этим оружием успешно пользуются и не недооценивают его значение. Мне странно, что после всего, что вы пережили, вы этого до сих пор не поняли.

Лео медленно произнес:

– Я не боюсь ехать в Палестину и даже понимаю, что это мой долг. Но я также знаю, как там будет трудно. А я сейчас нуждаюсь только в приятном. Это единственное, о чем я могу думать.

Хотя мне и стыдно за эти мысли. Но я все равно уеду.

– И не откладывайте это в долгий ящик, – сказал Вольф. – Этих фрицев могила исправит.

Это же у них в крови. Да вы это сами видите каждодневно.

Лео, словно не слыша его слов, продолжал:

– – А в террор и в силу я не верю. Мой отец был вместе со мной в лагере. Он был, между прочим, немец. Моя мать была еврейка. А отец – политический заключенный, и он попал туда задолго до меня.

У Лео снова задергалась щека, и он схватился за нее, чтобы унять нервный тик.

– Он умер там, но перед смертью научил меня кое-чему. Он сказал, что в один прекрасный день меня освободят и самое ужасное, что может со мной тогда произойти, это если я уподоблюсь людям, которые нас туда упрятали. Я до сих пор считаю, что он прав. В это трудно верить, но я верю.

Вольф закивал:

– Я знаю. Я знаю таких людей, как ваш отец, – но его голос остался совершенно бесстрастным.

Гелла и фрау Майер раздали горячие бутерброды. Лео отказался.

– Пойду-ка я спать, – сказал он.

Он ушел, а Моска и его гости услышали, как он за стеной включил радио и настроил его на немецкую станцию, которая передавала струнную музыку.

Фрау Майер подошла к Эдди и шутливо толкнула его в плечо.

– Хватит спать! – сказала она.

Эдди улыбнулся, и на его красивом лице засияла сонная нежность. Когда Гелла наклонилась над электроплиткой, он смотрел на нее сквозь свой стакан и думал: «Все произойдет в этой самой комнате», – и его взору вдруг очень отчетливо предстал каждый предмет обстановки, точно в комнате никого не было. Он часто этим занимался: фантазировал, придумывая сцены любви с женщинами, к которым он не осмеливался даже близко подойти.

Вольф жевал свой бутерброд.

– Все-таки какими странными идеями люди забивают себе голову! – сказал он, понизив голос. – Те, кто заправлял делами в лагере, где сидел Лео, наверняка были обыкновенными парнями вроде нас с вами. Они просто исполняли приказы. Во время войны я был в контрразведке, и вот, когда к нам попадали пленные, наш майор смотрел на часы и говорил: «Так, к двум часам вы должны получить такую-то информацию». И мы ее получали! – Вольф принял протянутую ему Моской сигару и закурил. – Я вернулся в Штаты в отпуск и посмотрел несколько так называемых военных фильмов. Знаете, герой умирает под пыткой, но ничего не говорит проклятому врагу. – При этих воспоминаниях Вольф гневно помахал сигарой. – Разумеется, нельзя даже намекнуть на то, как оно бывало в действительности. – Он помолчал и внимательно посмотрел на Моску. – Им просто стыдно признаться. А человек не в состоянии себя контролировать, если с ним обращаться определенным образом. Ни один не сможет!

Моска наполнил стаканы. Все, за исключением Вольфа, уже клевали носом. Фрау Майер свернулась калачиком на коленях у Эдди, а Гелла растянулась на кушетке у стены.

Вольф усмехнулся:

– У меня была своя метода. Я никогда не задавал ни единого вопроса – сначала я их слегка наказывал. Как в той старой шутке о новобрачных.

Как только молодые остаются наедине, муж смазывает жене по морде и говорит: «Это пока просто так. Впредь будь внимательнее». Тут то же самое. – Он обезоруживающе улыбнулся, и его лицо засветилось добродушием. – Знаю-знаю, о чем вы думаете. Вот, мол, каков сукин сын. По кому-то всегда приходится выполнять такую работу. Без этого войны не выиграешь. Поверьте, я ни разу не испытывал садистского удовольствия, как показывают в кино. Но это было просто необходимо. Черт, меня даже за это наградили. – И он добавил поспешно и, похоже, искренне:

  29