Особенно,... 
54 
— О нет, вы поступили правильно. Он крыса.
— И хорек! — пробормотал он.
Она попыталась спрятать улыбку, но ей это не удалось.
— Вот именно. И я не жалею, что вы ударили его. Я просто не поняла, почему вы так быстро прибегли к этому средству.
— Мне это захотелось сделать, как только я увидел его. По-моему, я довольно долго держал себя в руках.
— Я все время думаю о том, почему лорд Хейстингс прислал именно вас. — Она отложила нож с вилкой, чтобы лучше видеть его реакцию. — Вы сказали, что, скорее всего это объясняется вашими специфическими талантами — похоже, что вы имели в виду ваше умение одним ударом кулака лишить человека сознания и способность красть лошадей.
Алек хохотнул. Она была порядочной язвой.
— Вы помните каждое мое слово и надеетесь, что в один прекрасный день это можно будет использовать против меня.
— Нет! — Его реакция заставила ее покраснеть.
Но разрумянившиеся щеки только подчеркивали великолепный цвет ее лица. Он с удовольствием наблюдал, как по нему прокатилась розовая волна, и не мог не подумать о других причинах, способных заставить ее покраснеть.
— Вы просили меня рассказать все до мелочей о моем отце, но очень мало сообщили мне о себе и о том, как вы собираетесь действовать. В один прекрасный день вы заявляетесь, чтобы просмотреть бумаги моего отца, потом вы говорите, что надо ехать в Лондон для встречи с издателем.
— Я не просил вас ехать со мной, — поправил он ее, чтобы избежать неприятных вопросов. — Вам действительно не нужно было видеть эту крысу.
— Я хочу помогать, — запротестовала она. — Речь идет о судьбе моего отца.
— Но ваша сестра почему-то не просилась сопровождать меня.
Крессида опустила глаза.
— Калли не поехала бы.
Она съела всего несколько ложек еды и теперь сидела грустная. Она старалась делать что могла, отвечала на все его вопросы и соглашалась на все его действия, даже когда не понимала их смысла, а он не мог объяснить. Он вздохнул и подлил в стаканы вина.
— Когда я служил в армии, я собирал секретную информацию. Но методам добывания сведений меня никто не учил. Преннер не отвечал на вопросы, поэтому я решил поискать ответы сам.
— Собирали секретную информацию? В качестве кого? — повторила она. — Вы были шпионом?
Алек поперхнулся, поставил стакан и рассмеялся:
— Нет. Нуда, в некотором смысле. Я по большей части ездил верхом по деревням и расспрашивал людей, не видели ли они проезжающих французов. — Она подняла брови и ждала дальнейших объяснений. — Иногда они не хотели говорить, приходилось убеждать их.
— Кулаками?
— Исключительно моим невероятным обаянием, — сказал он, и теперь засмеялась она. Алек улыбнулся. — В любви и в войне, мисс Тернер, правила честной игры не применяются.
— Ваша сестра говорила мне, что вы великий мастер добиваться невозможного, — сказала она. — Все вместе, сэр, складывается в очень интересный портрет, совсем не похожий на тот, который рисуете вы сами.
— Вот как? — Он откинулся на спинку стула. — И какой же портрет получился у вас?
Крессида сосредоточенно покачивала свой стакан, следя за кружением вина.
— Мрачноватый. В нем мало светлых красок. Вы меня пугаете.
— Могу только сказать, — сухо заметил Алек, — что раньше в меня никогда женщины не стреляли.
— Но вы остались живы. — Она снова улыбнулась. — Вы уверены, что отцу ничего не будет за его рисунки?
Он ответил не сразу.
— Мог бы я в этом поклясться? Нет. Я не думаю, что его бросят в тюрьму или пошлют на виселицу, но если он оскорбил некую важную персону… — Он помолчал, выражение его лица стало напряженным. — Это очень маловероятно.
— Но он исчез после того, как уехал в Лондон, — заметила Крессида. — Он мог поехать, чтобы встретиться не только с лордом Хейстингсом, но и с Преннером.
— Мог. Но в бухгалтерской книге Преннера нет записей о платеже в интересующий нас отрезок времени.
Она, не отрываясь, смотрела на него. Они оба знали, что это ничего не значит. Алек попытался сменить тему. Он отвык вести светские беседы, особенно с женщинами.
— Выразительный портрет, говорите вы. Могу я узнать подробнее?
Она опустила глаза, пригубила вино.
— Лучше не надо. Мне кажется, многое в нем преувеличено.
— В самом деле, вы невероятно раздразнили мое любопытство.
54 
