Последние отзывы

  2  

Потом мама и папа – так и не получившие признания, но зато не потерявшие ни грамма своего оптимизма – решили уехать в Европу. Собственно, Англия тоже испокон веку была Европой, но маме хотелось в Италию, а папе – туда, где мама. Джесси к тому времени исполнилось девятнадцать лет – по меркам Сохо, прекрасный возраст для начала самостоятельной жизни. Джесси осталась одна в крошечной квартирке с видом на серую стену, расписанную жизнерадостными, хотя и не всегда пристойными граффити.

И тут выяснилась пренеприятнейшая вещь. Дело в том, что Джесси не унаследовала художественных талантов ни от мамы, ни от папы. В технике рисунка ей лучше всего удавались корова анфас (ноги скрыты в траве, потому что ноги Джесси рисовать не умела), кукла Барби с глазами вполлица и длинном розовом платье (ноги скрыты под платьем, потому что – см. выше) и разнообразные кельтские узоры и орнаменты – вероятно, потому, что у них в принципе нет ног.

Со стихами еще хуже. Разумеется, Джессика, как и все, прошла период романтизма («Хочу сознанье потерять в его бесчисленных объятьях!»), но папа всегда так заразительно и заливисто смеялся над ее опусами, что Джесс очень скоро их бросила.

Оставшись одна, девушка принялась интенсивно размышлять насчет будущего трудоустройства – и пришла к выводу, что начать придется с самого низа. Однако и здесь возникли свои сложности.

Дело в том, что природа – в неизбывной щедрости и мудрости своей – наградила Джессику Лору Махоуни совершенно убийственной внешностью. Благородное золото волос, ореховые глаза олененка Бемби, чуть заметная россыпь золотистых веснушек на лукаво вздернутом носике, длиннющие ресницы… На Джессику совершенно обоснованно заглядывались буквально все особи мужского пола – от пяти до девяноста пяти лет. Имея такую внешность, официанткой еще можно работать в «Савое» – но никак не в дешевом пабе на берегу Темзы, в районе доков. Возникнут сложности? Еще бы!

Они и возникали – ровно по числу рабочих мест Джессики. Восемь пабов сменила она за неполные полгода, даже приуныла немного, но в этот момент Иман сказала…

Кто такая Иман? Что ж, в любом случае, это важно. Еще раз – немного в сторону.

Иман носила наибанальнейшую фамилию Смит, но лишь по одной причине: ее настоящую фамилию не смог бы выговорить никто на свете.

Дочь второго сына короля одного из племен, населяющих Центральную Африку, родилась, когда означенный второй сын учился в Сорбонне. Именно там, в Сорбонне, молодой Нгулаелели (учтите, это только половина его родового имени!) насмерть влюбился в очаровательную и шаловливую, белую, как никогда не виданный им раньше снег, и румяную, как восход над Сеной, Шарлотту Дюпре. Чувство оказалось взаимным – в результате на свет появилась малышка-шоколадка, которую назвали Иман; в лоне римско-католической церкви, к которой принадлежала Шарло, появился еще один сын… короче говоря, все поженились и были счастливы.

Потом, после окончания Сорбонны, Нгулаелели, разумеется, поехал домой – жена и дочь, разумеется, поехали за ним. Все было бы прекрасно – Шарло сразу влюбилась в Африку, а в племени ее приняли очень хорошо, – но Африка редко живет спокойно. Совершенно неожиданно разразилась война, которую в европейских газетах тактично называли «очередным пограничным конфликтом», безбожно путая названия племен и народностей.

В результате жестокого и кровопролитного боя малышка Иман в мгновение ока превратилась в круглую сироту и наследницу условного трона, что существенно сокращало ее шансы на выживание. Однако африканцы в массе своей очень чадолюбивы – раз, привычны к войнам – два, изобретательны – три. Трехлетнюю шоколадку завернули в какую-то пеструю тряпку, приторочили на спину крошечной черной женщине, и она со всех ног дунула в сторону Сахары.

Так Иман оказалась в племени масаев. Они вырастили девочку, а когда пришло время – отвели на границу и удостоверились, что Иман – вместе с потертым, но все еще несомненно шикарным кожаным рюкзачком от Шанель, в котором лежали все ее документы, – вошла в ворота миссии ООН, которые охраняли большие железные машины и высокие – превысокие белые люди в голубых шапках…

Так Иман вернулась к белым людям. Ей пришлось заново учиться жить с белыми в их мире, разговаривать на языке ее матери, носить неудобную и тесную одежду… По ночам Иман снились другие, яркие, словно бриллианты, звезды на черном бархате неба, жаркий ветер пустыни, огромная оранжевая луна, грозный львиный рык и неторопливые напевы масаев…

  2