Особенно,... 
.
Очередная сказка о Золушке 
27 
– Я был им, дорогой Джон, но это осталось в другой жизни. Кстати, а я вам не помешал?
– Разумеется, помешал! Мы с мисс О’Лири как раз собирались сорвать друг с друга мокрые тряпки, чтобы заняться необузданным сексом…
Морин, прищурившись, посмотрела на Джона. Как известно, лучший способ соврать – это сказать чистую правду…
Эдди откинул голову и жизнерадостно рассмеялся.
– Ну вы и даете! По мне, так лучше пойти обсохнуть, хотя в чем-то Джон прав. Эта ночка прямо создана для диких и необузданных поступков. Главное, знаете, Морин, никто на Амазонке не может ничего толком предсказать. Метеорологи здесь бессильны…
Джон сердито махнул рукой на болтуна:
– Не говори ерунды. Отец всегда знал, какая будет погода. А яномами и сейчас могут тебе дать любой прогноз. Только не хотят. Ха-ха.
– Вот именно, ха-ха. Я же не Сын Ягуара…
– Эдди, оторву башку!
Морин вскинула голову и с интересом взглянула на Джона.
– А за что? Кто такой Сын Ягуара? И почему о нем нельзя говорить?
Эдди отскочил на безопасное, по его мнению, расстояние и весело ответил за Джона:
– Сын Ягуара – это он. Оторвет башку – потому что он Сын Ягуара. А нельзя говорить, потому что босс не любит, когда я болтаю о том, чего сам толком не знаю. Собственно, он абсолютно прав. Теперь ваша очередь, Морин.
Морин повернулась к Джону, но тот яростно выставил вперед ладонь, словно защищаясь от нее.
– Все. Никаких вопросов. В дом! Сохнуть! И спать! Завтра последний день перед праздником, будь он неладен.
– Но…
– Нет.
– Оторвешь башку?
– Нет. Тебе – нет. Этому болтуну – обязательно, а тебе нет. Тебя просто придушу.
– Босс! Так нельзя.
– Можно. Иногда даже нужно. Все, я сказал. Все домой!
Эдди подал Морин руку, и они с хохотом ринулись через потоки воды к ярко освещенному дому. Джон не спешил за ними. Он молча стянул с себя мокрую насквозь рубашку. Потом брюки. Вышел под дождь.
Вспышка молнии осветила высокую атлетическую фигуру обнаженного мужчины. Свет был так ярок, что случайный наблюдатель мог бы разглядеть даже длинный светлый шрам, пересекавший могучую грудь.
Джон постоял еще секунду, а затем повернулся и бесшумно скрылся во тьме. Ни одна ветка не шелохнулась в том месте, где он легко перепрыгнул изгородь.
Морин уже поднималась по ступеням дома, навстречу ей спешили Каседас и Алисия, но в этот момент сквозь раскаты грома, шум дождя и вой ветра, из самого сердца сельвы донесся до них странный, тоскливый и зловещий звук. Пронесся над головами – и утонул в грозе…
Морин проснулась с первыми лучами солнца, разбуженная щебетом птиц. Как в сказке, честное слово!
Утро было поистине хрустальным. Ни малейшего воспоминания о вчерашней духоте, равно как и о ночной грозе. Мир был чисто умыт, свеж и ослепителен. Морин слетела с постели, выбежала на ажурный балкончик и протянула руки к солнцу, смеясь от счастья. Спала она, разумеется, голышом, но девушка не сомневалась, что в такой ранний час ее просто некому видеть.
Она наслаждалась красотой утра ровно тридцать секунд, после чего с воплем кинулась назад в комнату и торопливо завернулась в первое, что попалось под руку, а именно – в кисейную занавеску. Спугнул же ее приятный мужской голос, с непередаваемой интонацией промурлыкавший из-под балкона:
– Всегда мечтал посмотреть с утра на что-нибудь эдакое! Мисс О’Лири, вы не могли бы повторить выход? На бис, так сказать.
– Морин. Просто Морин. Босс, это бесчеловечно. А если бы я шарахнулась не назад, а вперед?
Джон Карлайл, красавец-ранчеро в клетчатой ковбойке, широкополой шляпе, сбитой на затылок, видавших виды джинсах и высоких сапогах, улыбаясь, стоял под самым балконом и нахально щурился, обозревая все, что не скрывала – и не могла скрыть – кисейная занавеска.
– Что ж, тогда утро началось бы еще удачнее. Поймать в объятия обнаженную красавицу, испуганную и трепещущую, прижаться к ее полуоткрытым устам и сорвать первый поцелуй…
– Вот не могу понять, все ковбои не то развратники, не то поэты.
– Ранчеро, миледи, ранчеро. И потом, всякий поэт в какой-то мере развратник. Возьмите хоть Байрона…
– Не хочу брать Байрона. Вы меня напугали, босс. Я даже не знаю, смогу ли я работать.
– Вот и хорошо. Тем более что пока работать тебе и не нужно. Все твои указания исполняются, к Кончите на подмогу примчалась целая орда местных девок, мои парни носят столы, стулья, жаровни и прочую дребедень, Каседас вздыхает над вечерними платьями, Алисита составляет для тебя подходящую отраву…
27 
