Особенно,... 
104 
— А такси откуда возьмется?
— Фомич этим уже озаботился. Самое позднее — минут через двадцать будет.
— Ванька, ты — чудо!
Вместо ответа Иван наклонился к губам Кристины и поцеловал. Поцелуй этот был так сладок, что ни ей, ни ему не хотелось его прерывать, но тут, прямо над ухом, раздался торжествующий вопль Семь-сорок:
— Пять! Шесть! Семь!…
Воистину: наш пострел везде поспел! И как ведь только углядел, глазастый! А тут еще и гости стали присоединяться к отсчету секунд:
— Двенадцать! Тринадцать! Четырнадцать!…
Кристине сначала было неудобно вот так, на виду у всей толпы целовать любимого человека. С самого начала было неудобно, когда после первой же рюмки раздалось неизбежное «горько». Но Иван и не думал отпускать ее из своих объятий, а потом ей действительно стало все равно. Кристине было по-человечески хорошо. Она была счастлива и уже не желала скрывать это или подвергать сомнению, копаясь в собственной душе и прислушиваясь к внутреннему голосу: да? Нет? И Иван был благодарен ей за это.
После «горького» поцелуя возобновились танцы. На этот раз без каверз — просто быстрые и медленные, на любой вкус и цвет. Воспользовавшись моментом, улизнули новобрачные. Семь-сорок видел, как они покидали зал, но отчего-то не стал задерживать, хотя и понял, что больше гости их сегодня не увидят. На танцплощадку не пошел, хотя и поймал пару призывных взглядов от Инки. На Сережку словно навалилась светлая грусть, капельку смешанная с усталостью. Чтобы не привлекать внимания, вышел в холл и, обнаружив темный подоконник, уселся на него, опершись спиной в оштукатуренный оконный проем.
Жаль, что сейчас, сию минуту рядом нет Янки. Ей бы здесь наверняка понравилось. Она девчонка компанейская. Но самое главное — без нее все равно веселье получается какое-то рафинированное, ненастоящее. Да, сегодня он сделал все, что мог: завел толпу, слегка подразнил Кристину и Лесничего, был неплохим партнером для Инки, но это все напускное, ненастоящее. Ну и что, что все видят в нем рубаху-парня, внутри-то он все равно романтик Ромео!
Сергею вспомнилось, как месяц назад, покидая на рассвете Янкину комнату, столкнулся-таки в коридоре с ее матерью. И ничего. Глаза в пол не прятал, поздоровался, пожелал доброго утра, и даже был приглашен позавтракать вместе. Он не отказался. Так и сидели за столом втроем: он, Янка и ее мама. Янка была удивлена, но — Семь-сорок был готов в этом поклясться — обрадована! С тех пор он совершенно перестал прятаться и не скрывал своих чувств. Единственное, чего Сергей пока не сделал — это не назвал ее своей девушкой. Не хотелось, чтобы Янка поняла это как-то превратно и расценила, как ограничение собственной свободы. Как бы она не хорохорилась, но нанесенная Юрой рана все еще кровоточила. Поэтому Сергей решил, что этот вопрос она должна решить сама. Так будет правильно.
Он вышел на работу сисадмином в одну небольшую компанию. Работал по договоренности с руководством три-четыре дня в неделю, если возникал какой-либо аврал — мог просидеть и всю ночь. Работа нравилась, но главное — обеспечила стабильный и довольно существенный достаток. За пару месяцев Сергей накопил сумму, достаточную для того, чтобы купить Янке серебряный гарнитур с настоящими драгоценными камнями и ограненными самоцветами (золото она по каким-то своим причинам невзлюбила и даже в шутку говорила, что на свадьбу закажет серебряные, а не золотые обручальные кольца). Сейчас гарнитур лежал у него в комнате, упакованный в выстеленную бархатом коробку, и ждал своего часа. До Нового года оставалось две недели.
Странным вышел год: конфликтным, сумбурным. Почти все близкие друзья успели поругаться, пожить порознь, помириться. И событий столько произошло. А если посмотреть, что принес этот год ему, Сергею? Наверное, он просто повзрослел. Сергей каждой своей клеточкой чувствовал, что стал другим: более понимающим что ли? И акценты внутренние сместились, с себя на других. Теперь он пытался понять мотивы других людей, терпимее относился к критике в свой адрес и не пытался ежеминутно доказать, что он чего-то стоит в этой жизни. Что ж, рано или поздно это должно было случится.
Как ни прятался Семь-сорок в оконном проеме, но через полчаса его убежище вычислил Фомич.
— Ну, герой, чего сидишь-грустишь?
— На звезды смотрю.
— И много отсюда разглядел? Ладно, можешь не отвечать. Пошли, что ли, поможешь стол достойно закончить. А то я уже вконец умаялся, еле на ногах стою. Как ты там пел? Про мужа в углу?
104 
