Особенно,... 
228 
В их числе оказался и А. Д. Михайлов — один из основателей и вождей партии "Народная воля". До того он предпринимал известное хождение в народ, избрав районом своей деятельности Саратовскую губернию. Из истории мы знаем, что надежды народников поднять восстание окончились полнейшим провалом, и тогда многие из них обратились к террористическим методам борьбы. Партия "Народная воля" поставила своей задачей уничтожение самодержавия в России и достижение политических свобод. Члены ее считали, что их партия является главной движущей силой революции, а поддерживать ее должны будут рабочие, офицеры и студенты. Большую роль в достижении своих целей народовольцы отводили террору, который должен был устрашить правительство, вызвать панику и облегчить захват власти, а также показать силу их организации и привлечь в ее ряды новых членов.
А. Д. Михайлов принимал активное участие во всех крупных предприятиях "Народной воли": участвовал в выработке плана убийства генерала Н. В. Мезенцева — шефа жандармов, в момент самого убийства присутствовал на площади и ушел оттуда только тогда, когда непосредственные участники этого террористического акта скрылись. Суровый по отношению к себе, А Д. Михайлов жил только борьбой, отдавал ей все свои силы и помыслы и от других требовал преданного отношения к революционному делу. После суда адвокат В. Д. Спасович говорил о нем: "Были замечательные люди и до него, но ни в одном из них нельзя было усмотреть такой чистоты убеждения, такой преданности делу, такого беспредельного посвящения всего себя исключительно интересам партии, как у Александра Михайлова".
А. Д. Михайлов готовил себя к смерти задолго до суда, и после вынесения смертного приговора, в ожидании казни, он обратился к оставшимся на свободе товарищам с известным завещанием:
Завещаю вам, братья, не расходовать силы для нас, но беречь их от всякой бесплодной гибели и употреблять их только в прямом стремлении к цели…
Завещаю вам, братья, не посылайте слишком молодых людей на смерть. Давайте окрепнуть их характерам, давайте время развить им все духовные силы…
Завещаю вам, братья, контролируйте один другого во всякой практической деятельности, во всех мелочах, в образе жизни. Это спасет вас от неизбежных для каждого отдельного человека, но гибельных для всей организации ошибок…
После помилования А. Д. Михайлова заточили в Петропавловскую крепость. Соседей у него не было, и за два года он не мог ни с кем обменяться даже словом. 26 марта 1882 года в крепости оказались М. Фроленко, М. Ланганс, М. Тригони, А. Арончик и Н. Морозов. В тот же день комендант Петропавловской крепости приказал смотрителю Алексеевского Равелина М. Е. Соколову принять из Трубецкого бастиона еще 10 человек и предупредил его, что принятие и доставление в Равелин означенных преступников должно быть произведено… в совершенной тайне. В такой же тайне они должны быть содержимы и в Равелине, отнюдь не называя их по фамилиям. Причем для усиления бдительности за преступниками предписываю прибавить посты, один в большом коридоре и один снаружи под окнами, внушив часовым, отнюдь не останавливаться… а иметь бдительное наблюдение посредством незаметного тихого движения: в коридоре — по матам, а под окнами — по земле, но не по плиточному тротуару.
Новые узники прозвали смотрителя Алексеевского Равелина М. Е. Соколова "Иродом", и многие побывавшие в его руках оставили яркие описания личности этого свирепого тюремщика. Например, П. С. Поливанов так писал о нем:
Трудно передать отталкивающее впечатление, какое производил Соколов. Это был мужчина высокого роста, лет 45–50, очень плотный и широкоплечий, почему казался ниже, чем был на самом деле; с фигурами и ухватками, напоминавшими не то мясника, не то гицеля. Его массивные руки с короткими и толстыми пальцами находились в постоянном движении… Донельзя было противно его бритое мясистое лицо с толстыми губами, рыжеватыми щетинистыми усами, с постоянным выражением тупого самодовольства или же злобы… Наглый, жестокий, бесчувственный… он служил без малейших колебаний и угрызений совести исполнителем самых гнусных приказаний высшего начальства. В его глазах ясно читалось, что их обладателя ничем не проймешь, ничем не удивишь, ничем не разжалобишь; что он будет также хладнокровно и также методически душить свою жертву, как боа-констриктор давит барана.
228 
