190 
В первые годы заточения Наполеон много гулял — то пешком, то верхом, то в экипаже; с удовольствием встречался с местными жителями, беседовал с ними, особенно любил детей. Все изменилось с прибытием на остров нового губернатора — генерал-лейтенанта Гудсона Лоу, человека мелочного и подозрительного. Русский комиссар на острове А. Бальмен писал в Петербург:
Лоу отличался узким умом; его пугает и давит сознание лежащей на нем ответственности, он боится всего и дрожит от всякого пустяка, постоянно суетится и с трудом делает то, что другому не стоило бы ни малейшего усилия. Он очень скрытен и вспыльчив, и теряет голову, так что невозможно его образумить. Иметь с ним дело и быть с ним в хороших отношениях — совершенно невозможно.
Новый губернатор действительно не в силах был избавиться от гнетущей мысли и постоянного страха, как бы его именитый пленник не сбежал. Ведь убежал же он с Эльбы! И потому Г. Лоу делал все, чтобы пресечь даже попытку к бегству, порой доходя в своем усердии до смешного. Так, например, он приказал окопать дом в Лонгвуде рвами, увеличил и без того большую (4000 человек) охрану. В 9 часов вечера часовые приближались к дому и так его окружали, что не то что человек — зверь не мог проникнуть незамеченным. Если раньше в Лонгвуд мог зайти любой путешественник, чтобы увидеть Наполеона и даже поговорить с ним, то теперь на это надо было получить разрешение губернатора. В знак протеста Наполеон отказался от прогулок и даже по несколько дней не выходил из дома. Тогда Г. Лоу потребовал, чтобы он дважды в день показывался караульному офицеру. Пленник отказался, а когда офицер попытался заглянуть в дом без разрешения, император схватился за пистолеты…
На возвышенных местах острова был устроен телеграф, по которому в дом губернатора докладывали обо всем, что происходило в Лонгвуде. Специальный часовой сообщал о приближении всякого судна, и тогда ему навстречу выходил военный бриг, вводивший корабль в гавань. Любое судно, из какой бы страны оно ни прибывало, должно было все письма и пакеты, предназначенные обитателям Лонгвуда, передавать только через губернатора. И при отплытии на корабль не могли взять ни одного человека без разрешения губернатора…
Г. Лоу придумывал множество мелких и оскорбительных придирок, которые постоянно отравляли пленнику и без того невеселую жизнь. Однажды губернатор даже задержал присланные Наполеону книги только потому, что на них была надпись: "Императору Наполеону". Когда французы потребовали объяснений, он ответил: "Я такого не знаю! Я знаю генерала Бонапарта". Он запретил купцам оказывать кредит не только императору, но и вообще всем французам. Жители острова не смели сообщать им никакие новости, потом им вообще запретили разговаривать с пленниками. Офицерам не разрешалось выходить за определенные границы, которые с каждым годом все сужались; скоро им было запрещено входить в дома местных жителей, с некоторыми из которых у французов сложились хорошие отношения. Но Г. Лоу поставил эти визиты в такие условия, что они просто стали невозможными. Так, например, он потребовал, чтобы после каждого визита к мадам Бертран офицеры докладывали ему, о чем там говорилось. И те, чтобы не стать доносчиками, перестали там бывать…
Неуклюжие притеснения переполнили чашу терпения Наполеона, и он проникся таким отвращением к губернатору, что приказал не пускать его больше в Лонгвуд. В отместку Г. Лоу урезал деньги, отпускаемые английским правительством на питание узников. А жизнь на острове была дорога, легко было достать только рыбу и солонину, а свежее мясо стоило недешево. Наконец эти ограничения так надоели пленнику, что он заявил:
Мои потребности и привычки настолько скромны, что я готов питаться вместе с солдатами из лагеря в Дитвуде; я уверен, что эти молодцы не откажут поделиться хлебом со старейшим солдатом Европы.
Чтобы сносно питаться, Наполеон отправил в Джеймстаун слугу с корзиной столового серебра, чтобы тот продал их местному лавочнику. Торги обычно затевались при большом скоплении любопытных. Скоро об этом узнали в Лондоне, и английское правительство назначило на содержание императора и его свиты 12 000 фунтов стерлингов в год.
Чтобы досадить пленнику, Г. Лоу арестовал и спроводил с острова его секретаря и постоянного собеседника Э. Лас Каза. Вскоре та же участь постигла и В. Балькомба, который снабжал Лонгвуд продуктами питания. Это в его доме узник жил почти два месяца до переселения в Лонгвуд, и все члены семейства оставались почитателями Наполеона, чем заслужили его благодарность, но навлекли на себя немилость нового губернатора.
190 
