29 
Серьезно. Как будто мне мало бешеной подготовки к зачетам и приближающегося официального визита в Дженовию со всеми вытекающими отсюда последствиями, да еще и путаницы с любовью. Теперь мне еще предстоит выслушивать жалобы Лилли о том, как ее замучила администрация средней школы имени Альберта Эйнштейна. Всю дорогу до школы она твердила и твердила, что все происходящее – это «заговор молчания» против нее, потому что она, Лилли, однажды выступила против автомата с кока-колой, который стоит у нас возле физкультурного зала. Ведь очевидно, что этот автомат поставлен администрацией именно для того, чтобы превратить нас в тупых потребителей кока-кольной продукции. Потому что те, кто пьет много кока-колы, по мнению Лилли, привыкают к ней и зависят от нее, прямо как от никотина.
Да при чем тут вообще этот автомат и попытки администрации превратить нас во что-то там? Просто Лилли до сих пор не успокоилась из-за того, что не может использовать одну из глав своей книги о выживании в средней школе в своем полугодовом сочинении.
Я напомнила Лилли, что если она не представит новую тему, то получит двойку за сочинение. Принимая во внимание, что у нее до того стоят сплошь пятерки, в полугодии выйдет тройка, но эта тройка все равно испортит картину. Лилли мечтает поступать в колледж Беркли, но с такими оценками есть риск туда не попасть. И ей придется подавать документы в колледж Браун, что для Лилли равносильно поражению.
Но она меня не слушает, только твердит, что в субботу будет митинг, который организовала группа «Ученики против приватизации средней школы имени Альберта Эйнштейна». Я тоже должна там быть, потому что являюсь секретарем этой группы (председателем, естественно, является Лилли!). Конечно же, я услышала об этой группе впервые. Всегда так. Ну что за жизнь такая?
Лилли сказала, что мне надо будет только подробно все записывать, а больше ничего. И на том спасибо.
Надеюсь, Майкл тоже там будет. Может, он заступится за меня перед сестрой? Но… Как и всю эту неделю, он поехал на метро, чтобы добраться в школу пораньше и поработать над компьютерной программой к Зимнему Карнавалу.
Не сомневаюсь, что Джудит Гершнер на этой неделе тоже приходит в школу пораньше.
Между прочим, я приготовила новую открытку. Еще вчера купила ее в «Плазе». Эта гораздо лучше, чем та с клубникой в шоколадном сиропе. На ней девушка поднесла пальчик к губам, как будто произносит: «Шшшшшш»…
Тина написала на ней печатными буквами:
- Красные розы алеют багрово,
- Встречая зарю.
- Она размножает мошек фруктовых,
- А я тебя больше люблю.
Тина сказала, что стихотворение потрясающее, должно подействовать.
Еще бы, я его сочиняла всю ночь.
11 декабря, четверг, четвертый урок
УРА!!! Сегодня отменили физкультуру.
Вместо нее – общее собрание на школьном стадионе.
И не потому, что там проходят соревнования и надо всей школой болеть за наших. Команды поддержки не было. Болельщики сидели вместе с остальными. Ну, не с остальными, а на лучших местах – в самой середине. Каждая старалась подсесть поближе к Джастину Баксендайлу, который побил рекорд Джоша Рихтера по популярности. Джош больше не самый крутой парень в школе. Но это не важно.
А оказалось вот что. В нашей школе имени Альберта Эйнштейна произошло неслыханное нарушение дисциплины. Акт чудовищного вандализма потряс нашу администрацию. И теперь всю школу собрали на стадионе, чтобы донести до каждого (это мне прошептала в ухо Лилли), как преподаватели потрясены и разочарованы в нас, недостойных.
И что же это за акт, из-за которого директриса Гупта из кожи вон лезет?
Ну как же, ведь кто-то вчера нажал кнопку пожарной тревоги, а пожара – вот неприятность-то – и не было совсем.
Ха!
Лично я в своей жизни ничего по-настоящему плохого еще не совершила. Ну, выкинула баклажан с шестнадцатого этажа, но никто же не пострадал, и было очень весело. Хотя, конечно, так поступать нехорошо. Но сознательно я бы никогда никому не навредила и не причинила бы боль.
Но я чувствовала себя просто великолепно, наблюдая, как директриса, завучи и учителя по очереди подходят к микрофону и клеймят меня позором. Осуждают мое поведение. Уничтожают морально. Сравнивают с землей.
Да уж, если бы меня кто поймал в тот момент, то сейчас веселиться мне бы не пришлось. Страшно представить, что бы со мной было.
Пишу все это тут же, на стадионе. Пришлось наклониться и закрыть дневник своим телом. А то, не дай Бог, прочитают, и тогда все. Некоторым только дай повод…
29 
