3 
Я ответила:
– Прекрасно отношусь.
Почему, ну почему я не могу быть более уверенной и тверже стоять на своем?
Но с другой стороны, вдруг родители Лилли столкнутся с мамой в супермаркете или еще где-нибудь? Если я скажу им правду, они обязательно ей передадут. Я не хочу, чтобы мама знала, как мне все это противно, ведь она из-за этого так счастлива.
Самое ужасное, что наш разговор подслушал старший брат Лилли, Майкл. Он тут же начал хохотать, как ненормальный, хотя я лично ничего смешного в этом не вижу.
– Твоя мать встречается с Фрэнком Джанини? Ха! Ха! Ха!
Здорово, теперь братец Лилли знает! Этого мне только не хватало. Я начала его упрашивать, чтобы он никому ничего не говорил. На пятом уроке Майкл занимается в группе «талантливых и одаренных» (ТО) вместе со мной и Лилли. Это не урок, а ходячий анекдот, потому что миссис Хилл, которая в нашей школе отвечает за программу ТО, глубоко плевать, чем мы занимаемся в классе, лишь бы не слишком шумели. Миссис Хилл терпеть не может, когда ей приходится выходить из учительской – а это как раз напротив класса для ТО, через коридор, – чтобы наорать на нас.
Короче говоря, Майклу на пятом уроке полагалось работать в он-лайне над своим интернет-журналом «Крэкхэд». А мне полагалось заниматься в это время алгеброй, доделывать домашнее задание.
Миссис Хилл все равно никогда не проверяет, чем мы там занимаемся в классе для одаренных, но это, наверное, и к лучшему, потому что мы на самом деле в основном придумываем, как бы запереть в кладовке русского мальчишку, чтобы не слушать, как он вечно играет на своей дурацкой скрипке Стравинского. Считается, что этот парень – гениальный музыкант.
Но хотя мы с Майклом и объединяемся вместе против Бориса Пелковски, это еще не значит, что он будет помалкивать насчет моей мамы и мистера Дж.
Так вот, Майкл все время повторял:
– А что ты для меня за это сделаешь, Термополис? Что ты для меня сделаешь?
А что я могу для него сделать? Ничего. Делать за Майкла Московитца уроки я не могу, во-первых, он учится в старшем классе, как Джош Рихтер, а во-вторых, у него всю жизнь только отличные отметки, как у Джоша Рихтера. Майкл, наверное, на будущий год поступит в Йельский университет или в Гарвард, как Джош Рихтер.
И что, спрашивается, я могу сделать для такого парня?
Я, конечно, не хочу сказать, что у него нет недостатков. В отличие от Джоша Рихтера он некомпанейский. Майкл не только не входит в команду гребцов, он даже не входит в дискуссионную команду. Майкл не признает организованный спорт, организованную религию и вообще ничего организованного. Он почти все время проводит один в своей комнате. Я как-то раз спросила Лилли, чем он там занимается, а она сказала, что они с родителями ведут по отношению к Майклу политику типа «ты не спрашиваешь, я не говорю».
Не удивлюсь, если он там делает бомбу. Может, он вместо первоапрельской шутки взорвет среднюю школу имени Альберта Эйнштейна ко всем чертям.
Время от времени Майкл выходит из своей комнаты и роняет саркастические замечания. Иногда при этом он выходит без рубашки. Хотя он и не признает организованный спорт, грудная клетка у него неплохая, я заметила, да и живот плоский, с хорошо развитыми мускулами. Лилли я об этом никогда не говорила.
Как бы то ни было, Майклу, наверное, надоело слушать, как я предлагаю всякую ерунду, например, выгуливать его шелти по кличке Павлов или сдавать обратно в магазин пустые бутылки от минеральной воды, которую пьет его мать. Это его обязанность, он должен сдавать их каждую неделю. Я думаю, что ему все это надоело, потому что в конце концов он сказал этаким противным голосом:
– Ладно, Термополис, забудь.
И ушел в свою комнату.
Я спросила Лилли, с чего он так разозлился, а она сказала, что это потому, что он делал мне сексуальные намеки, а я этого даже не заметила.
Вот это да! А вдруг Джош Рихтер станет делать мне сексуальные намеки (надеюсь, это когда-нибудь случится), а я и не пойму? Боже, какой же я иногда бываю глупой!
Как бы то ни было, Лилли велела мне не беспокоиться насчет того, что Майкл расскажет про мою мать и мистера Дж. своим друзьям, потому что у него нет друзей.
Потом она спросила, какая мне разница, видны ли у мистера Джанини ноздри или нет, ведь смотреть на них придется не мне, а моей маме. А я ей ответила:
– Извини меня, мне приходится на них смотреть каждый божий день с девяти пятидесяти пяти до десяти пятидесяти пяти и с двух тридцати до трех тридцати, за исключением выходных, национальных праздников и летних каникул. И это еще, если я не завалю алгебру совсем и мне не придется ходить на занятия летом. А если они поженятся, то мне придется смотреть на них КАЖДЫЙ БОЖИЙ ДЕНЬ СЕМЬ ДНЕЙ В НЕДЕЛЮ, ВКЛЮЧАЯ НАЦИОНАЛЬНЫЕ ПРАЗДНИКИ.
3 
