257 
Экзюпери отгородился от всех на двадцать первом этаже нью-йоркского отеля и лихорадочно писал повесть «Военный летчик», которая сначала вышла на английском языке (1942), а затем была издана в оккупированной Франции подпольно. Американская критика назвала повесть лучшим ответом на «Майн кампф». После «Военного летчика» появилось его «Письмо к заложнику».
Андре Моруа познакомился с Антуаном Экзюпери в Нью-Йорке и описал его в своих «Литературных портретах»: «Я всей душой привязался к нему и охотно повторил бы вслед за Леоном-Полем Фаргом: „Я его очень любил и всегда буду оплакивать“. Да и как было не любить его? Он обладал одновременно силой и нежностью, умом и интуицией. Он питал пристрастие к ритуальным обрядам, он любил окружать себя атмосферой таинственности. Неоспоримый математический талант сочетался в нем с ребяческой тягой к игре. Он либо завладевал разговором, либо молчал, словно мысленно уносился на какую-нибудь иную планету».
Моруа рассказал и о том, как Сент-Экзюпери работал над «Маленьким принцем» — в то время он гостил у него. Экзюпери садился за письменный стол около полуночи, когда все засыпали. Часа в два ночи дом будили крики: «Консуэло! Я голоден, приготовь мне яичницу!» Поужинав (или позавтракав), он возвращался к работе, и дом засыпал. Еще через два часа снова раздавались крики: «Консуэло! Мне скучно. Давай сыграем в шахматы». Затем он читал гостю и жене только что написанные страницы, и Консуэло подсказывала какие-то эпизоды. Ну кто после этого скажет, что Маленький принц — не автобиографичный образ? И в сорок с лишним лет Экзюпери оставался Маленьким принцем.
Весной 1943 года Сент-Экзюпери уезжает из Штатов в Северную Африку, где в то время находилась его родная авиагруппа 2/33, приданная 7-й американской армии. Его зачислили в резерв — берегли как знаменитого писателя, а главное, здоровье уже не годилось для таких перегрузок. Он настойчиво добивается возможности летать, и только через год, благодаря вмешательству сына президента Рузвельта, получает разрешение командования на пять разведывательных вылетов — над Италией и Францией. Экзюпери вырывает согласие еще на три. Из последнего, восьмого, полета над оккупированной Францией 31 июля 1944 года он не вернулся. Причина и место катастрофы неизвестны. Антуан де Сент-Экзюпери покинул планету людей.
Михаил Александрович Шолохов
(1905–1984)
Вторая половина литературного XX столетия прошла под знаком вопроса: кто написал «Тихий Дон»? Хотя любой школьник знал ответ — Михаил Шолохов. Многочисленные статьи, похожие на судебные разбирательства, книги, телевизионные выступления пытались доказать этому самому «школьнику», что это не так. Громкая шумиха вокруг «Тихого Дона» приобрела детективные черты и превратилась в одну из самых скандальных историй века.
Почему авторство Михаила Шолохова вдруг подверглось сомнению? Это случилось не вдруг. Впервые слухи и намеки на «подлог» возникли в 1928 году, когда журнал «Октябрь», начиная с январского номера, опубликовал первые две книги «Тихого Дона». Они сразу принесли Михаилу Шолохову всероссийскую и международную известность. Сомнения не было — мировая литература пополнилась еще одной великой книгой.
Изумление, а за ним подозрение вызвал возраст автора — Михаилу Шолохову к моменту публикации первой книги «Тихого Дона» было всего двадцать два года, а вторую он закончил в двадцать три. Казалось, откуда у совсем молодого человека такая зрелость суждений и столь блестящее владение литературной формой? Принять это как чудо феноменального таланта или Божье вдохновение не могли. В молодой советской стране ни в чудеса, ни в Бога не верили. Возникла версия о некоем белом офицере, который якобы на дорогах Гражданской войны написал и затем потерял рукопись книги, а Шолохов нашел и «присвоил».
Под высочайшим руководством Марии Ильиничны Ульяновой была создана специальная комиссия, куда Михаил Шолохов, как провинившийся школяр, должен был представить свои черновики «Тихого Дона». Он их представил. Все подозрения тут же рассеялись. «Всякий, даже не искушенный в литературе читатель, знающий ранее изданные произведения Шолохова, может без труда заметить общие для всех его ранних произведений и для „Тихого Дона“ стилистические особенности, манеру письма, подход к изображению людей», — констатировали в открытом письме А. Серафимович, Л. Авербах, В. Киршон, А. Фадеев и В. Ставский («Правда», 29 марта 1929 года).
257 
