Джеймс Джойс

(1882–1941)

Ирландский писатель Джеймс Джойс мало известен в России. Его уже более полувека нет в живых, а его самый знаменитый роман «Улисс» (1922) только недавно вышел в России книгой. До этого в журналах публиковались лишь отдельные главы.

Джойс, представитель модернистской и постмодернистской прозы, выступил открывателем новой поэтики, новых способов письма, в которых художественная форма по сути замещает содержание, кодируя в себе идейные, психологические и другие измерения.

Основные произведения Джойса — сборник рассказов «Дублинцы» (1914), пьеса «Изгнанники» (1918), роман «Портрет художника в юности» (1917), упомянутый уже роман «Улисс» и роман «Поминки по Финнегану» (1939) — невозможно пересказать, их даже трудно комментировать. Это так называемый поток сознания. «Улисс» полупародийно соотнесен с «Одиссеей» Гомера, «Поминки по Финнегану» написаны на основе кельтской мифологии. Стилизация переходит в пародию, символические слои смысла почти не имеют никакой связи с реальной жизнью — это процесс языкотворчества, писатель создает новый экспериментальный язык. Джойс ломает этимологию слов, разрушает смыслы и воссоздает их вновь. «Аналитическому разложению языка и текста сопутствует разложение образа человека, новая антропология, близкая к структуралистской и характерная почти полным исключением социальных аспектов», — так отозвался о художественном методе Джойса критик. Думаю, что нормальному человеку трудно вникнуть в смысл этих слов, но текст «Улисса» читать еще трудней.

Существуют писатели для писателей, то есть мастера, которые путем сложных экспериментов обновляют сам инструмент писательского творчества — слово, художественные приемы. Джойс оказал огромное влияние именно на писателей и много пищи для размышлений дал теоретикам литературы.

Если читатель знаком с романом Андрея Белого «Петербург», то он увидит в Белом предтечу Джойса. Это те же ассоциативные процессы подсознания, бесконечная игра с языком текста, обоих писателей объединяет глубокий интерес к Ибсену, Вагнеру, Ницше.

Джойсом восхищался Набоков. Точнее, восхищался «Улиссом», а к «Поминкам по Финнегану» относился презрительно.

Советская критика выбрала Джойса символом модернизма и подвергла его массированной атаке на съезде писателей в 1934 году. Это тот съезд, на котором социалистический реализм был провозглашен официальным художественным принципом советского искусства. Мало кто из советских писателей читал «Улисс», но нападки их были довольно резкими. Особенно усердствовал Карл Радек, идеолог подчинения литературы целям пропаганды советского строя.

Дело в том, что идея «Улисса» представлялась как уход от действительности, как формализм, как искусство для искусства и тому подобное. Искусство — по мысли Радека и ему подобных — должно помогать создавать нового человека и новое общество, а не заниматься якобы рукоделием, баловством, да еще баловством заразительным — если не бить по рукам, то и молодые советские писатели начнут подражать изыскам Джойса.

Одним словом, советские студенты слышали только хулу на ирландского писателя. В 1937 году переводчики Стенич, Мирский и Романович, которые сделали коллективный перевод первых десяти глав «Улисса» и опубликовали их в журнале «Интернациональная литература», были репрессированы.

Джойс очень далек от реализма, но тогда, когда он складывался как художник, на него оказали большое влияние русские реалисты Толстой и Достоевский. О позднем рассказе Толстого «Много ли человеку земли нужно» Джойс говорил своей дочери, что это величайший рассказ из всех на земле написанных. «Братья Карамазовы» Достоевского произвели на него глубокое впечатление, особенно линия «отцов и детей» и образ Грушеньки, «проститутки и девы непорочной одновременно». Тема отцов и детей вообще всю жизнь волновала самого Джойса.

  203