Последние отзывы

  10  

Мила Шепитько — моя единственная близкая подруга еще с институтских времен. Почему мы с ней подружились и до сих пор дружим — большая загадка. Более разных людей, пожалуй, и не сыскать. Мила — тихая, спокойная девушка из московской интеллигентной семьи, а я… Со мной, полагаю, все ясно.

Однако недаром ведь говорят, что противоположности притягиваются. Вот и нас с Милой притянуло. И если моя выгода в этой дружбе была очевидна с самого начала (Мила мне и в Москве помогала освоиться, и даже подкармливала первые годы, не она лично, конечно, а ее мама и бабушка), то какая выгода была Миле от меня — ума не приложу. Разве что я намного нахальнее ее. Обычно ведь как получалось. Миле говорили «нет», и она дисциплинированно поворачивалась и уходила. Я же, закаленная самостоятельной жизнью, не принимала ответа «нет» и тут же бросалась качать права. Иногда номер не проходил, но чаще мои старания увенчивались успехом. Так мы с ней и бесплатные путевки в институте получали, и экзамен один с четверки на пятерку ухитрились пересдать. А потом, когда накрылась первая Милкина работа в журнале «Кабинет», который просуществовал всего три месяца, я, выдав себя за ее сестру, выбила причитающиеся ей деньги, которые, естественно, собирались зажилить. Журнал-то работал на «черном нале», поди докажи что-нибудь. Но я справилась. И мы с Милкой славненько эти денежки потом прокутили. Конечно, не полностью, но большую часть. Милка все равно уже на них не рассчитывала и восприняла как подарок.

А потом, до недавнего времени, если мы вместе и кутили, то по большей части на мои. Правда, Милка, в отличие от меня, кутить и тусоваться особенно и не любит. Да и я больше люблю вести с ней задушевные разговоры на ее кухне. Тусоваться-то можно практически с кем угодно, а вот душу могу открыть только Милке. Остальных туда только пусти. Тут же с удовольствием наплюют, изваляют в перьях и выставят на всеобщее обозрение. Знаем. Проходили. Больше не хочется. А Милка всегда внимательно выслушает, посочувствует, и даже когда она не сможет ничего дельного присоветовать, мне все равно становится легче. Такая вот «милотерапия».

К счастью, подруга моя оказалась дома. Всю предыдущую неделю мне никак не удавалось ее поймать. Она записывала блок своих кулинарных телевизионных передач «Ложка-поварешка». Услыхав ее голос, я хотела сказать, что надо бы встретиться, но вместо этого снова зарыдала. А мне-то казалось, что все уже выплакала. Как бы не так! Я захлебывалась, икала в трубку и никак не могла остановиться.

Мила перепугалась.

— Юля! Юля! Объясни, что случилось? С тобой? С Романом? Куда мне приехать?

— Тебе не… не надо, — сквозь всхлипы с трудом проговорила я. — Сейчас приеду сама и все расскажу. Роман оказался жуткой сволочью.

— Он тебя бросил? — охнула Милка.

— Нет, все гораздо хуже, — ответила я. — Жди.

Глада III

Как я по дороге во что-нибудь не врезалась, просто не знаю. Вела машину «на автопилоте» — ничего не соображая и мало что видя. Глаза застилали слезы. Кажется, я с раннего детства так не плакала. Видимо, поэтому у меня и накопился такой запас слез. Они лились без остановки и прекратились лишь в тот момент, когда наконец благополучно покинув машину, я упала в Милкины объятья. Как будто внутри меня слесарь перекрыл кран.

— Ну? Что случилось? Рассказывай, — Милка усадила меня на диван в гостиной. — Чай будешь? Или тебе что-нибудь покрепче?

— Покрепче не надо. Я за рулем. А чаю давай.

Во рту было сухо, в горле першило. Видимо, все со слезами вышло. Милкину квартиру окутывала тишина. Домочадцы отсутствовали. И слава Богу: не хватало еще им все объяснять. Нет, в нормальном состоянии я против них ничего не имею, однако сейчас мне была нужна одна только Мила.

Она принесла чай, а к нему — огромный пирог со сложной курино-овощной начинкой — результат тренировки перед записью следующего блока передач. Ловко разрезав свой кулинарный шедевр, она положила мне на тарелку здоровенный кусок, налила чаю и приготовилась слушать. Мне казалось, что в таком состоянии кусок в горло не полезет, однако подруга моя, видать, знала лучше. Я отхлебнула чаю и не успела еще начать свою печальную историю, как с удивлением обнаружила, что кусок с моей тарелки исчез. Поймав мой взгляд, Милка положила мне новый, который я уже вполне осознанно и с аппетитом съела. Милка снова изобразила скатерть-самобранку и на тарелке возник третий кусок, однако я решила сделать паузу и начала рассказывать.

  10