Последние отзывы

  47  

Бриттани не то чтобы испугалась… немного растерялась, так будет вернее. В те далекие дни, когда юная Бриттани бегала к мужу этой женщины на сеновал, Илси внушала ей скорее ужас, но за всю жизнь они едва ли перемолвились парой слов. Бриттани кашлянула. Надо полагать, теперь Илси не за что на нее сердиться? Список соперниц и разлучниц пополнился за эти годы, если верить Клер…

— Добрый день… миссис Дэвис.

— Ого, как официально. Можно просто Илси.

— Хорошо, Илси. Спасибо за могилы. Джимми сказал, что ты за ними присматриваешь.

— Здесь все друг за другом присматривают. Мы за ними, они за нами. Так и живем. Ты недавно приехала?

— Вчера.

— Жаль, дом ваш совсем разваливается. Могла бы остановиться там.

— Я у Клер и Джимми. И скоро уезжаю.

Илси кивнула, повернулась и побрела к кустам бересклета, возле которых стояла симпатичная деревянная скамейка. Тяжело уселась на нее и приглашающе похлопала ладонью по сиденью. Блестящие глаза неотрывно смотрели на Бриттани, завораживали, притягивали… Запоздало вспомнилась давняя-давняя сплетня — о том, что в роду у Илси женщины занимались колдовством…

Бриттани помедлила — и шагнула к скамье.

Некоторое время они сидели молча, потом Илси заговорила:

— Я часто сюда прихожу, это правда. Собственно, почти каждый день. Мне нравится бывать в церкви — и здесь тоже.

— А я не люблю кладбища. Слишком много мрачных воспоминаний… а жизнь и без того не щедра на радости.

— Все зависит от угла зрения, как говорил наш учитель физики. Здесь тихо. Спокойно. Здесь всем наплевать, богат ты или беден, счастлив или несчастен. Сюда приходят не для того, чтобы отметиться, продемонстрировать статус или похвастаться новой шубой. Сажают цветы, протирают надгробие, молчат… или разговаривают. Здесь о многом можно поговорить. Практически — обо всем на свете.

— Согласна. Но они ведь не ответят…

— Как сказать… Знаешь, десять лет назад умер мой старый школьный учитель. Вас с Клер он же не учил — мистер Фортескью, историк. А я очень его любила. В последние годы он жил у дочери в Лонсдерри-Хилл, много болел. У меня ноги совсем плохие, я почти не выходила из дому, да и за Келли надо было присматривать… в общем, мистер Фортескью умер, а я так к нему и не собралась. И эта мысль меня страшно, понимаешь ли, мучила. Наконец я не выдержала, выбрала день, когда мы с Келли были не в ссоре, и мы поехали в Лонсдерри-Хилл…

— Тогда тоже была осень, только середина октября, совсем тепло. Как назло пошел дождь — противный, мелкий, сразу видно, что на весь день. Кладбище у них в городке примерно такое же, как наше, только побольше и побогаче — как и сам городок. Я предварительно созвонилась с дочерью мистера Фортескью, она мне все объяснила… там было несложно — с аллеи направо, второй ряд, серая плита с золотыми буквами.

И вот приезжаем мы с Келли, сгребаем цветы, надеваем дождевики и шлепаем по указанному маршруту. Нет плиты. Все опознавательные знаки и ориентиры на месте — а плиты нет! И как назло, ни одного служителя или уборщика — пусто кругом и тоскливо.

В общем, прошли мы все это кладбище вдоль и поперек, промокли и в грязи испачкались, Келли замерзла — даже нос стал синий. Что ж, думаю, видать, обиделся на меня мистер Фортескью за то, что так и не навестила его при жизни, вот и после смерти показываться не хочет. Говорю Келли: давай на ближайшую могилу цветы положим и поедем домой. И добавляю: вы уж простите меня, мистер Фортескью! Такая я стала на подъем тяжелая и бестолковая, так и не нашла вас…

И что ты думаешь? В тот же самый момент в небе — а оно было сплошь серым затянуто, на неделю зарядило, не меньше, — открывается самое настоящее окошко! Оттуда солнце, прямо как прожектор хороший. Келли даже засмеялась — так это было красиво. Радуга сразу на полнеба, дождь как будто потеплел, но самое главное — этот луч падает прямиком на серую плиту с золотыми буквами «Джон Фортескью»! Ее травой затянуло, вот мы и не могли ее найти… а может, старик и впрямь на меня обижался.

Знаешь, Бриттани Кларк, так мне тогда на сердце легко стало — вот ни секундочки я не сомневалась, что это никакое не атмосферное явление, а самый настоящий знак. Привет от моего старого учителя. Думаешь, я сумасшедшая?

Илси вдруг помрачнела и добавила совсем другим голосом:

— А еще раньше, когда я уж точно сумасшедшей не была, пошли мы с Элом Дэвисом в мэрию расписываться. Кольцо он мне купить не собрался по причине вечной своей бедности, так что я приготовила свое, старинное, прабабушкино, с бриллиантом. И когда мэр велел нам поменяться кольцами, Дэвис конечно же его уронил. Не поверишь — но бриллиант треснул пополам. Всего-то и упал — на пол в кабинете мэра, там ковролин был. А трещина прошла через весь камень. Мне бы, дуре, тогда же и бежать от него, а я внимания решила не обращать. Очень любила его, понимаешь? Как проклятие он стал мне, Эл Дэвис…

  47