173 
Она же отмечает, что зачастую интуиции приписывают куда большее значение, чем она имеет на самом деле. Так, возвращаясь к примеру с Россетом, ученые, как и он сам, не знают толком, по каким причинам отменил Марк свой полет. А главное, никому и никогда уже не удастся опросить тех, кто все-таки полетел тем роковым рейсом, что они чувствовали, садясь в обреченный самолет…
В таких ситуациях часто срабатывает так называемый феномен приписывания, отмечают исследователи. Кстати, то же самое происходит и в случае с гороскопами, ворожбой и прочими предсказаниями. Если что-то сбывается, наша память автоматически отмечает это: «Надо же!..» А вот если не сбылось, то данное предсказание, предчувствие благополучно забывается.
Недаром психоаналитики полагают, что психика человека – это айсберг, верхушка которого сознательное начало, а все остальное – бессознательное. Если бы с тем же Марком Россетом провели сеанс психоанализа, погрузили его в гипноз, можно было бы, наверное, выявить и другие, более весомые в тот момент причины, чем смутное предчувствие, заставившие его отменить полет.
Кстати, когда человек живет в ожидании плохого, обычно так и происходит. Не случайно, например, разведчиков, летчиков-испытателей, космонавтов и т. д. специально учат настраиваться перед выполнением задания на бодрый, оптимистический лад. Послушать бодрую музыку, сказать самому себе: «У меня все получится», уверовать в это и только после этого – вперед.
Если же человек уверен, что он провалится, то лучше данное дело и в самом деле не начинать…
Не случайно во Вторую мировую войну не раз отмечалось: опытные фронтовики предчувствовали свою гибель, говорили о том своим товарищам, писали предсмертные письма. Видимо, человек осознавал, что запас его жизненных сил кончается, он уже не в состоянии противостоять жизненным обстоятельствам. А значит он становился менее ловок, медленнее принимал решения, плохо действовал и в конце концов погибал.
Впрочем, бывали случаи и обратного толка. Внутренний голос подсказывал человеку, как ему избежать гибели. Например, осенней ночью 1940 года, когда германские люфтваффе совершали очередной налет на Лондон, британский премьер Уинстон Черчилль объезжал батареи зенитчиков, чтобы поддержать боевой дух солдат. И вот, возвращаясь в очередной раз к ожидавшей его машине, Черчилль проигнорировал предупредительно открытую дверцу, обошел автомобиль и сел с другой стороны. Как оказалось чуть позднее, это спасло ему жизнь: разорвавшаяся поблизости авиабомба изрешетила кузов осколками как раз с той стороны, где должен был сидеть британский премьер. Он потом признался, что обойти автомобиль заставил его именно внутренний голос.
По мнению психологов, во всем этом не стоит искать мистические корни. В боевой обстановке резко обостряется ныне уж многими подзабытое чувство опасности. Именно оно когда-то помогало первобытным людям распознать готовящуюся на них атаку хищника до того, как зверь совершит свой решающий бросок.
Ныне опытный боец, пользуясь приобретенными когда-то нашими предками навыками, на бессознательном уровне улавливает скрытые угрозы окружающей обстановки и так же бессознательно, автоматически реагирует, порой успевая распластаться еще до того, как брошена граната.
Ну а тем, кто на это не способен, остается лишь искать утешения в пословице: «Если б знать, где упадешь…»
Шестое чувство включается обычно тогда, когда отказывают логика и анализ, когда мозг не в состоянии «переварить» в короткий срок огромное количество поступающей информации. Интуиция подобна путеводной звезде, направляющей нас в трудных ситуациях. Мы воспринимаем это как прозрение, вынырнувшее из глубин нашего подсознания.
Однако не зря говорится, что озарение посещает лишь просвещенные умы. Известный летчик-испытатель и писатель Марк Галлай как-то отмечал: для того, чтобы интуиция правильно сработала в нужный момент, пилот перед полетом должен внимательно проанализировать все возможные ситуации, просчитать неприятности, которые могут с ним случиться, подумать, как действовать в том или ином случае. И тогда, хотя неприятность может оказаться и из ряда вон выходящей, не предусмотренной никакими инструкциями и законами, его мозг, натренированный накануне, все же сможет мгновенно найти единственно верное решение.
Примерно то же отмечал и питерский литератор, штурман по образованию Виктор Конецкий. Рассказывая о том, как штурман выбирает оптимальный маршрут, ориентируясь по карте, он описывает процесс «погружения» специалиста в ситуацию. Он мысленно проигрывает тот или иной вариант, пока в мозгу вдруг не всплывает как бы самом собой верное решение: «А пойду-ка я вот тут вдоль берега, а потом возьму наискосок, ориентируясь по маяку прямо до входа в бухту…» И, как потом показывает внимательный анализ, это решение оказывается близким к оптимальному, даже если штурман не знал, с какой стороны будет дуть ветер в данный момент и как поведет себя изменчивое донное течение. Но он учел и их влияние в своем решении. Как учел? Интуитивно. На основании предыдущего опыта он знал, что нужно действовать так, а не иначе.
173 
