226 
Толстой поселился в деревне с намерением вести жизнь помещика, но уже осенью 1848 г. уехал в Москву и с головой ушел, как он сам писал потом, в «беспутную городскую жизнь кутежей, пьянства, развратной, светской жизни». Весной 1849 г. он вернулся в Ясную Поляну, однако много времени проводил в Туле в кутежах с цыганами и карточной игре. Это рассеянное времяпрепровождение, совершенно расстроившее его имение, продолжалось до начала 1851 г. Толстой, как это видно из его дневников, сильно мучился своей бездеятельностью, постоянно старался начать новую жизнь, но каждый раз возвращался к прежнему. Нужен был какой-то внешний стимул, чтобы выйти из порочного круга бесцельного существования. И когда старший брат Николай, переведенный служить на Кавказ, предложил ему поехать с собой, Толстой немедленно согласился. Это решение оказалось для него спасением. В начале 1852 г. он сдал экзамены на звание юнкера и был зачислен на военную службу фейерверкером 4-го класса.
Часть Толстого стояла в богатой казацкой станице Старогладковской. Боевые действия шли довольно вяло. Имея много досуга, Толстой обратился к литературному труду, к которому давно уже имел склонность, и начал писать повесть «Детство». Согласно его замыслу, повесть должна была стать первой частью большого, широко задуманного произведения, имевшего целью показать взросление и возмужание человека. Начав с ранних лет детства, Толстой собирался провести своего героя через четыре эпохи его развития — «Детство, «Отрочество, «Юность» и «Молодость» Несмотря на сложность и необычность замысла Толстой сумел блестяще осуществить его. «Детство» было напечатано в сентябрьской 1852 г. книжке «Современника» (анонимно с инициалами Л.Н.) и имело огромный успех Первые русские писатели сразу отметили дарование автора. «Этот талант надежный, — писал Некрасову Тургенев — Пиши к нему и поощряй его писать. Скажи ему, если это может его интересовать, — что я его приветствую, кланяюсь и рукоплещу ему» Во многих журналах появились хвалебные отзывы. «Если это первое произведение г Л Н, — гласила статья в «Отечественных записках», — то нельзя не поздравить русскую литературу с появлением нового замечательного таланта».
Следующие произведения Толстого: «Набег», «Отрочество», «Записки маркера» также были встречены публикой с восторгом. Успех воодушевил Толстого. Он хотел уже подать в отставку, для того, чтобы всецело посвятить себя писательскому труду, но в 1853 г. началась Крымская война, и мысль об отставке пришлось пока отложить. В начале 1854 г. Толстого произвели в прапорщики и отправили в Дунайскую армию. Прослужив некоторое время в Бухаресте, он в ноябре перевелся в Севастополь, осажденный англо-французской армией. Месяцы, проведенные в этом городе, имели в его жизни огромное значение. Война, которую наблюдал здесь Толстой, не шла ни в какое сравнение с тем, что ему приходилось видеть прежде: неприятель не переставая бомбил город, на бастионах то и дело происходили ожесточенные стычки, сотни людей гибли каждый день и многие из них на глазах Толстого. Ему самому не раз приходилось рисковать жизнью и смотреть смерти в лицо. Более месяца провел он со своей батареей на 4-м бастионе — самом опасном месте Севастопольской обороны. Жадно наблюдая окружающую его жизнь, Толстой находит время писать — из-под его пера один за другим выходят новые шедевры. Работая над «Юностью», он одновременно предложил «Современнику» цикл очерков, посвященных жизни осажденного города. Некрасов горячо откликнулся на эту идею. В январе 1855 г. он писал Толстому:
«Письмо ваше с предложением военных статей получил и спешу вас уведомить, что не только готов, но и рад дать вам полный простор в «Современнике» — вкусу и таланту вашему верю больше, чем своему».
Итогом этого замысла стали знаменитые «Севастопольские рассказы» — маленькая трилогия: «Севастополь в декабре», «Севастополь в мае» и «Севастополь в августе 1855 г.». Уже первый очерк, содержащий безыскусное описа ние осажденного города и мастерские зарисовки его защитников, произвел, по словам Тургенева, «фурор всеобщий». Его читали даже при дворе, причем Александр II распорядился перевести рассказ на французский язык, чтобы напечатать в брюссельской газете «Le Nord». Второй рассказ был безжалостно изрезан цензурой. Но те, кто читал «Севастополь в мае» без купюр (а это были все столичные писатели), были до глубины души потрясены его реализмом.
226 
