128 
Цесаревичем после Николая стал младший сын Александра II, Александр.
При новом наследнике Победоносцев занял то же место, какое занимал при старом: он продолжал читать лекции и еще раз совершил в свите Александра Александровича традиционное путешествие по России. Уже тогда Победоносцев имел большое влияние на своего ученика, который чрезвычайно ценил его ум и преданность. Покровительство цесаревича обеспечило Победоносцеву быструю государственную карьеру. В 1868 г. он был назначен сенатором, в 1872 г. стал членом Государственного совета, а в апреле 1880 г. занял пост обер-прокурора Святейшего Синода и вошел в состав Комитета министров.
Впрочем, огромное влияние Победоносцева на внутреннюю жизнь России лишь в очень малой степени являлось следствием высокого служебного положения. Его власть объяснялась тесной духовной близостью с императором Александром III и их общим неприятием преобразовательской деятельности Александра II. Известно, что начало великих реформ Константин Петрович встретил с энтузиазмом. Как и многие его современники, он возмущался произволом и бюрократизмом николаевских времен. В 1859 г. Победоносцев даже защитил магистерскую диссертацию, темой которой была реформа гражданского судопроизводства. Однако либеральные иллюзии очень скоро покинули его Преобразования 60-х гг. вызвали сильное умственное брожение в русском обществе. Многие ожидали кардинальных политических реформ в духе западной демократии. Часть общества была настроена еще более радикально — мечтала о насильственном переходе к конституционному правлению и даже о социалистическом перевороте. То, что делал Александр II, многим казалось мелким и недостаточным. Радикальная революционная молодежь стала создавать подпольные организации, появились зажигательные прокламации, начались покушения на царских сановников, затем был вынесен смертный приговор самому императору (в 1866 г. в Александра стрелял Каракозов). Одновременно оживились национальные движения. В 1863 г. здание Российской империи потрясло мощное польское восстание.
Все это привело Победоносцева к убеждению, что реформы Александра направили Россию совсем не в том направлении, в каком нужно. Личность самого реформатора, когда Константин Петрович познакомился с ним поближе, не могла вызвать у него особых симпатий. Победоносцев не любил Александра II за государственную дряблость, за антинациональную, как ему казалось, политику, за недостаток благочестия и за открытую связь с княжной Долгорукой. В 1877 г. он писал в одном из писем об императоре: «Добрый человек — сердце в нем сказывается, H «S как горько в такие минуты не находить в нем самого драгоценного — воли сознательной, твердой, решительной…»
Корнем всех бед пореформенной России и главной причиной, разрушившей национальное согласие, Победоносцев считал сам принцип, положенный в основу реформы, — культ «человечности» (гуманизма, в западном его понимании), подменивший исконно русские идеалы: самодержавие, народность и православие. Глубоко чуждые русскому человеку западные идеи, по его мнению, освобождали его от всех нравственных преград, вели к насилию и самовластию. Из культа «человечности» происходило порочное учение о «народовластии». «Одно из самых лживых политических начал, — говорил он, — есть начало народовластия, та, к сожалению, утвердившаяся со времен французской революции идея, что всякая власть исходит от народа и имеет основание в воле народной. Отсюда истекает теория парламентаризма, которая до сих пор вводит в заблуждение массу так называемой интеллигенции». Во многих работах Победоносцев старался показать, как глубоко заблуждаются те русские либералы, которые видят в «народовластии» панацею от всех русских бед. Он желчно и зло критиковал западную демократию: высмеивал закулисные махинации буржуазного парламента, интриги биржи, продажность депутатов, фальшь условного красноречия, апатию граждан и энергию профессиональных политических дельцов. Он издевался над судом присяжных, над случайностью и неподготовленностью народных судей, над беспринципностью адвокатов, ядовито критиковал университетскую автономию. Выборное начало, писал он, вручает власть толпе, которая, будучи не в силах осмыслить сложные политические программы, слепо идет за броскими лозунгами. А так как непосредственное народоправство невозможно, народ передает свои права выборным представителям, помышляющим лишь о своих корыстных интересах.
128 
