96 
Естественно, Соня не преминула сообщить ему новость о том, что теперь Кристина хорошо обеспечена. «Она сама рассказала мне. Она унаследовала очаровательный домик – в общем, думаю, ты знаешь, о каком доме я говорю, она там родилась. Кажется, называется «Четыре ивы». Она может прекрасно жить там до тех пор, пока старший сын ее брата не достигнет совершеннолетия. А еще он оставил ей деньги. Мой дорогой, она как сыр в масле катается и отлично выглядит, просто красавица. На вид ей не больше тридцати!»
Да, наверняка Соня расписала все в ярких красках, а остальное было уже делом техники. «Нет, мы обязательно устроим сюрприз дорогой Кристине. Будет так волнующе наблюдать за ее лицом. Она наверняка обрадуется». А о том, кого привезет с собой, Соня не предупредила ее из опасения нарваться на отказ.
– Я свободен, – повторил Гарри. – Ты понимаешь, что это значит, Кристина?
– А что это значит? – спросила Кристина.
Гарри поднялся и посмотрел на нее сверху вниз. Он всегда был выше ее, и сейчас, глядя на него, Кристина не без содрогания вспомнила, как когда-то вставала на цыпочки, чтобы обнять его за шею.
– Я имею в виду, – напыщенно произнес он, – что теперь я могу попросить тебя, Кристина, стать моей женой.
Кристина рассмеялась. Просто не смогла удержаться. Смех получился непринужденным, легким, веселым. Отсмеявшись, она посмотрела на Гарри и рассмеялась снова.
– Извини, не сдержалась, – проговорила она. – Прости меня, Гарри, но почему-то это показалось мне ужасно забавным. После всего, что у нас было, после всех лет, что мы прожили вместе, и многих лет, что прожили раздельно, ты вдруг возвращаешься в Англию, без всякого предупреждения появляешься здесь и просишь меня выйти за тебя.
– Не вижу в этом ничего забавного, – рассердился Гарри.
А Кристина вспомнила, как в давние времена ей ничего не стоило задеть его гордость и ранить его чувство собственного достоинства.
– Гарри, ты хоть раз задавался вопросом, что произошло со мной после твоего отъезда?
– Естественно, задавался. – Он принялся ходить взад-вперед перед камином. – Я очень беспокоился за тебя, Кристина, уверяю тебя, но я же оставил тебе деньги.
– Ты оставил мне чек, – поправила Кристина. – Полагаю, ты даже не удосужился проверить, обналичили его или нет.
– Ты его не обналичила! – В его голосе слышалось изумление.
– Нет, я его порвала. – Произнеся эти слова, Кристина поняла, что сказала глупость.
Она вдруг взглянула на все произошедшее тогда с другой стороны. Горькая обида, терзавшая ее днями, месяцами и годами, неожиданно перестала что-либо значить. Теперь Кристина ясно увидела всю нелепость и мелочность своего поступка, когда из ложной гордости предпочла голодать, лишь бы не воспользоваться деньгами другой женщины.
– Ты его порвала, – тупо повторил Гарри. – Господь Всемогущий! На что же ты жила?
– Как-то изворачивалась, – ответила Кристина. – Но ты знаешь, что изворотливость никогда не была моей сильной стороной, поэтому жила я не очень хорошо.
Тон у Кристины был легкомысленным. Почему-то ей казалось, что не нужно рассказывать ему, как тяжело ей жилось. Он не поймет, так зачем воскрешать в памяти события тех длинных-длинных месяцев, когда ей хотелось одного – умереть, потому что она не могла жить без любимого, который бросил ее!
Гарри огляделся вокруг.
– Ну, судя по всему, сейчас у тебя дела идут нормально.
Кристина улыбнулась.
– Я переехала сюда чуть больше месяца назад.
– А где ты жила до этого? – Гарри задал этот вопрос, так как видел, что Кристина именно этого и ждет от него.
– Все так же изворачивалась.
До чего же часто она представляла, как выскажет Гарри все, что думает о нем, как расскажет о том, что ей пришлось пережить из-за его предательства, через какие страдания она была вынуждена пройти. Она хотела заставить его понять, до какой муки, до какой нищеты он ее довел. Были времена, когда она в безумном припадке жалости к самой себе порывалась записать свои воспоминания и посвятить их Гарри, чтобы он все прочитал, все понял и пожалел ее. И вот сейчас, когда у нее есть возможность все выложить ему и когда он готов слушать ее, ей просто нечего ему сказать. Более того, ей совсем не хочется, чтобы он знал, как сильно она переживала. Ей стыдно? Да, именно так. Ей стыдно, что она горько плакала из-за этого старого, обносившегося искателя приключений, который сейчас просит ее руки, потому что знает, что брак с ней обеспечит ему удобную кровать и четырехразовое питание до конца его дней. Это отвратительно, это ужасно и в то же время до нелепости забавно.
96 
