223 
– Ты не понимаешь. Все время, что я была с Раулем, для меня ничто не имело никакого значения, если оно не мешало нашим отношениям. Поведение Роба огорчало меня только потому, что я считала: оно может вызвать какие-нибудь сложности между мной и Раулем. Я делала вид, что для меня важно мнение детей, но душой я уже покинула их. Я заботилась только об одном: о том, что нужно мне… и о том, нужна ли я Раулю.
Лес встала, оттолкнула руки Мэри и, удерживая слезы, быстро вышла из комнаты. На лестнице она разразилась рыданиями. Но слезы не помогали, и виски не могло заглушить ужасной боли. Она просто не могла простить себе того, что не уберегла Роба.
Эмма принесла ей поднос с ужином, но Лес отослала его назад. Через несколько минут в комнату вошел Рауль с тем же подносом в руках.
– Тебе надо поесть, Лес.
Он по-прежнему был в спортивной одежде: коричневых сапогах, белых бриджах и голубой трикотажной рубахе.
– Я не голодна. Унеси его.
Не глядя на него, Лес потянулась к бутылке, стоящей на ночном столике возле кровати.
– Больше не надо. – Рауль отнял у нее бутыль и со стуком опустил ее назад. – Ничего, кроме дурного, от виски не будет.
– А без виски дурного еще больше. – Но к бутылке Лес не потянулась. Обхватив пустой стакан ладонями, она пристально глядела в него. – Рауль, я хочу, чтобы ты ушел, – сказала она напряженно.
Он тяжело вздохнул.
– Оставлю поднос и…
– Нет, я не это имею в виду: хочу, чтобы ты ушел из моего дома. – Лес наконец подняла глаза и увидела ошеломленное, недоверчивое выражение, появившееся на лице Рауля. – Разве ты не видишь, что у нас не получается ничего хорошего?
– Почему? – спокойно спросил он.
– Потому что все это произошло слишком быстро. Когда я встретила тебя, на моем свидетельстве о разводе еще не высохли чернила. Я была испугана и одинока и бросилась к тебе, ни о чем не думая. Это было слишком поспешно. Я сделала ошибку и теперь за нее расплачиваюсь.
– Мне нечего тебе на это сказать.
– Мне надо побыть одной, чтобы я могла подумать. Когда ты рядом, ты оказываешь на меня слишком большое влияние, – сказала Лес и в возбуждении прошлась пальцами, как гребнем, по волосам. – Просто уходи! Уходи и оставь меня в покое. Ты мне больше не нужен. Я не желаю видеть тебя здесь! Что я еще должна сказать, чтобы заставить тебя уйти?
– Ничего.
Рауль, застывший на месте как вкопанный, двинулся к шкафам.
– У меня не уйдет много времени на сборы.
Лес прихватила с собой бутылку с виски и ушла в гостиную. Она изо всех сил пыталась напиться до бесчувствия, но была еще в сознании, когда Рауль вышел за дверь с чемоданом в руке. А Лес еще долго и горько рыдала, оплакивая прошлое и всю боль, которую оно принесло.
Минуло несколько недель, но мучительная боль не утихала. Виски сделалось единственным товарищем и утешителем Лес, встречая ее по утрам, разделяя ее страдания днем и убаюкивая по ночам. Она редко выходила из дома и отказывалась отвечать на все звонки. Чаще всего она не утруждала себя тем, чтобы одеться или причесаться. Просто сидела, думала и вспоминала. И пила.
Теперь, когда она оглядывалась на прошлое, многие события приобретали для нее новое значение. Она вспоминала тот день, когда Роб вошел в номер отеля в Буэнос-Айресе и застал ее с Раулем. Какой обиженный и оскорбленный был у него вид, когда он выскочил из комнаты, и как преобразился после возвращения. Веселый, оживленный, все понявший и простивший. Тогда он наверняка был под действием кокаина, но она даже не задумалась о такой полной смене его настроения. Наоборот, почувствовала облегчение…
Сколько их было, таких же случаев… Теперь она по-новому взглянула на его дружбу с Тони. А то, что он после возвращения из Аргентины постоянно пропадал в конюшне? Разве это не должно было ее насторожить?
И она вновь тянулась к стакану.
Случались редкие моменты, когда Лес понимала, что должна ради Триши взять себя в руки, но она никак не могла сделать над собой этого усилия. Она потеряла сына. А Триша в ней не нуждается. И никогда по-настоящему не нуждалась. Сейчас дочь слишком далеко, чтобы это имело хоть какое-то значение.
Двигаясь с напряженной осторожностью, Лес спускалась по лестнице в прихожую, постоянно хватаясь за перила, чтобы удержать равновесие. На полу у входной двери стояли чемоданы. Лес уставилась на них в смутном замешательстве.
– Эмма, – позвала она и услышала в галерее торопливые шаги.
223 
