Особенно,... 
59 
И чтоб я прямо сказал, подозреваю я Евку в убийстве сестры или нет.
Я честно ответил, что нет, нет и еще раз нет. И что никогда таких мыслей не высказывал никому. Тем более — Лаевской.
Евка передохнула:
— Ну вот, конечно, Лаевская придумала. А с Суней разбирайтесь. Он взрослый человек. Он давно от меня отдельный.
Евка встала с дивана, подошла к зеркалу, расчесалась.
Губы намазала помадой, повернулась через плечико и спросила невинным голосом:
— Может, вы на самом деле Зуселя закапывали? Я вам правду, и вы мне правду. Чтоб мы остались квиты.
Что за люди?
Только что неприглядные слова рассказывала про собственную жизнь, аж захлебывалась. И тут же на себя в зеркало любуется. Тем более при постороннем мужчине. И устраивает провокацию при этом.
Я не выдержал:
— Ева, имей совесть. Я зараз уйду, тогда и прихорашивайся.
Про Зуселя даже вроде не заметил.
Она усмехнулась.
Я поднажал:
— Ева, а тебе не удивительно, что их никого уже нету?
— Кого? — рассеянно спросила Евка.
— Ясно — кого. Лильки, Малки. А ты — есть?
Евка застыла с открытыми губами.
Я наступал:
— Вот ты есть — и целиком в руках Лаевской. Понарассказывала мне целую корзину грязюки. Думаешь, я тебя от нее отгорожу? Рот ей заткну? А как? Какая у меня на нее управа? Любит она меня или не любит — пускай как хочет. А ты у нее на крючке. Ты одна-однисенькая у нее на крючке. И будет она с тобой делать что захочет. Сегодня — Суня, завтра — что ты сестру убила, послезавтра — что всех засудят. И будет тянуть свое. Одно другого непонятней. Если б хоть знать — для чего ей. Для чего, ты мне скажи. Вот вопрос. Выйдешь ты за Хробака. Успокоишься. Она — опять тут как тут. Учти, чем меньше рыбок на одном крючке, тем они лучше держатся. А если одна — так вообще насмерть зацепленная.
Евка машинально схватилась за свою помаду и опять завозюкала по губам. Получалось мимо и мимо.
Я подошел к ней сзади, приобнял за талию и шепнул в ухо, в то, что с царапиной:
— Ева, подумай. Пока Лаевская тебя держит, тебе покоя нету. Вся твоя жизнь у нее в руках. Хоть с Хробаком, хоть с кем другим. А держать она тебя будет до самой кончины. До смерти. Или своей, или твоей. А про Зуселя, так Лаевская разве правду когда говорила? У нее ж язык не повернется правду сказать. А ты распространяешь. Стыдно. Я к тебе с добром.
И пошел. Через дверь. Как положено.
Евка крикнула вдогонку:
— Подождите. Еще скажу.
Я вернулся. Стал в дверях вполоборота.
— Говори.
Евка замялась.
Потом вскинула голову и сверху процедила:
— А Лаевская говорила, что у вас с Лилькой было. И сильно было.
Я махнул рукой:
— Идите вы все до биса. Бабы дурные. Ты на своем крючке сиди, а меня не трогай. Не подцеплюсь.
С тем и ушел окончательно. И дверью не грюкнул. А если и грюкнул, так тише, чем надо б.
И хоть я проявил сдержанность, в душе у меня бушевала буря.
Успокаивало одно — в голове, что у Лаевской, что у Евки, царила полная каша.
Почему я нуждался в спокойствии? Потому что нервы у меня находились на пределе. Я переживал за Любочку, за детей. Довид с Вовкой и Гришкой не выходили у меня из сознания. Зусель опять же.
Правда, Зусель — особый разговор. Недоразумение. Но теперь недоразумение становилось во главу угла, и этим проклятущим недоразумением Лаевская тыкала мне в лицо.
И, конечно, Лилька Воробейчик. И то, что у меня с ней якобы было.
Я двинулся домой. Время близилось к пяти, и меня еще ждала Светка.
Хотелось переодеться в чистое. Нижняя рубаха под кителем взмокла. Ремень передавливал ребра, аж в сердце отдавало. Я нарочно перетянул еще туже на одну дырку. Не знаю для чего. Но нарочно.
Что Лаевская каким-то образом подключила к своим играм Светку, стало для меня ясно. Но за каким чертом Светка ей поддалась? Да хоть за платье в горошек. В талию. С вырезом. Как у покойной Воробейчик.
И Евка, и Светка — несознательные. Их возьми за руку и веди. Они и поплетутся за своей выгодой. А выгода копеечная или совсем убыток.
Лаевская — другая. Лаевская в полном сознании. И опасная.
Женщина так устроенная природой, что с ней что угодно может случиться — а она потом будет жить как с гуся вода. Потому что крути — не крути, а надо мужа обихаживать и за детьми смотреть плюс старики.
59 
