119 
Но после революции в России минуло всего восемь лет. Многие представители высшего и среднего класса Британии искренне верили в неизбежность коммунистического захвата страны и принимали за чистую монету даже самые нелепые сообщения. Женщины лишались чувств, а телефоны в полицейских участках разрывались от звонков сотен и сотен граждан с вопросами о подробностях воцарившейся анархии. Как назло, именно на следующий день повалил сильный снег, и многие сельские области остались без свежей прессы, что косвенно подтверждало самые худшие опасения – цивилизация подошла к своему концу!
Би-би-си поспешила принести «самые искренние извинения за возможные неудобства», зато газетчики (которые, по коммерческим мотивам, считали радио своим злейшим врагом) раздули масштабы «неудобств» до невероятных размеров заголовками вроде: «Революционная “утка” на радио: ужас в селах и городах». Лишь основатель и генеральный директор Би-би-си лорд Рейт сохранял спокойствие. Подсчитав число жалоб (249) и сравнив его с числом благоприятных и восторженных отзывов (2307), он объявил радиопостановку успешной и даже пожелал еще чего-нибудь в этом роде. Позднее Нокс выполнил просьбу Рейта, подготовив программу об изобретении прибора, позволяющего усиливать звуки корчащихся от боли овощей.
Рональд Нокс (1888–1957) считался самым большим знатоком классицизма на своем потоке в Оксфорде. Хотя и отец его, и оба прадеда были епископами протестантской церкви, под влиянием Г К. Честертона Рональд обратился к римскому католицизму и стал уважаемым богословом. Как и Честертон, Нокс также стал успешным (и плодовитым) автором детективных романов. В 1928 г. он сформулировал «Десять заповедей для авторов детективов». В их числе: «Вмешательство в сюжет сверхъестественных и потусторонних сил полностью исключается»; «Не разрешается использовать более одного потайного помещения или тайного хода»; «Преступником не должен оказаться сам сыщик» и самое загадочное из всех: «В рассказе не должен появляться китаец».
Самоуверенная «Нью-Йорк тайме» отозвалась о «Репортаже с баррикад» следующими словами: «Подобное никогда не могло бы произойти в нашей стране». Спустя двенадцать лет Орсон Уэллс показал, насколько далеким от истины было их утверждение.
Что делали американские банкиры после краха Уолл-стрит 1929 г.?
Лишь два человека выпрыгнули из окон, разбившись насмерть, – причем ни один из них банкиром не был.
Экономическое процветание 1920-х гг. стимулировало людей приобретать акции, при этом стоимость покупаемых акций часто использовалась в качестве финансового поручительства для заема средств, необходимых для покупки этих самых акций. Это был классический пример экономического пузыря, который в конце концов лопнул в «черный четверг» 24 октября 1929 г. Началась паническая распродажа: пытаясь избавиться от акций прежде, чем те совсем обесценятся, инвесторы продали в тот день ценных бумаг на 14 миллиардов долларов. Паника была настолько стремительной, что Нью-Йоркская биржа не поспевала за совершавшимися операциями.
Не прошло и пары часов, как родилась легенда: по Уолл-стрит носятся репортеры в погоне за историями об очередном разоренном инвесторе, выбросившемся из окна небоскреба. Уже на следующий день «Нью-Йорк тайме» сообщила о «диких и ложных» слухах, распространяемых по Америке, в том числе о якобы одиннадцати биржевых дельцах, покончивших с собой, и о том, как на Уолл-стрит перед небоскребом собралась большая толпа, приняв рабочего на крыше за готового спрыгнуть вниз финансиста.
В игру оперативно включились комики: одна за другой сыпались остроты о мнимых прыгунах, а Уилл Роджерс даже отметил, что «на Уолл-стрит не осталось свободных окон – желающим прыгнуть приходится занимать очередь с вечера».
Однако все это не имело никакого отношения к правде. Несмотря на то что Нью-Йорк действительно охватили неопределенность и паника, спустя две недели после краха главный санитарный врач города доложил, что число самоубийств на самом деле снизилось по сравнению с тем же периодом предыдущего года. Экономист Джон Кеннет Гелбрейт подтвердил его доклад в своем авторитетном труде «Великая депрессия» (1954), где привел следующие слова: «Волна самоубийств, последовавшая за биржевым крахом 1929 г., – еще одна легенда тех лет. В действительности ничего подобного не было».
Проведенное в 1980-х гг. детальное исследование архивных документов, связанных со случаями самоубийств, полностью подтверждает заявление Гэлбрейта. В период с 1921 по 1931 г. прыжок с высоты считался вторым по распространенности методом сведения счетов с жизнью. Между «черным четвергом» и концом 1929 г. «Нью-Йорк тайме» зарегистрировала сто попыток самоубийства – как со смертельным исходом, так и без. Из них лишь четыре были связаны с биржевым крахом и всего две произошли на Уолл-стрит.
119 
