Особенно,... 
91 
– Но сейчас он может быть нам полезен, – чуть смягчился собеседник. – Сделаем так: ты позаботишься о вывозе младших птенцов в безопасное место – но в пределах империи, чтобы они могли вернуться в Атан, как только все закончится. Сам же ты вместе со всем Ковеном вступишь в войну против Инквизиции – и на стороне Властителя. Твоя задача – сделать так, чтобы он доверял тебе. Тебе оказана великая честь – ты станешь оружием в руках бога и получишь силу, достаточную для того, чтобы уничтожить нависшую над миром угрозу! А пока пусть одно зло обернется против другого. Ты понял меня?
– Да, великий.
– Я верю в тебя. Иди, и да пребудет с тобой благословение мое и божие!
Вновь вспышка белоснежного света – и Хейсар остался в часовне один.
Через полстана старый апостолит сидел в глубоком кресле у камина, погруженный в тяжкие размышления, и пил крепкое вино. После разговора с Покровителем на душе остался мутный осадок и подсознательное ощущение подлога, словно выпил залпом кубок дешевой отвратительной бурды вместо благородного напитка.
Хейсар всю свою сознательную жизнь посвятил служению Сойхе и его братьям и сестрам, он полностью разделил сущность своего Покровителя и сам стал живым воплощением Веры. О, верить он умел! И сегодня он поверил этому странному графу Этьену, его открытому взгляду и горячим словам, за которыми явственно прослеживался трезвый и расчетливый ум. Поверил почти сразу. И не увидел в нем никакого зла…
Тихо скрипнула дверь, в гостиную вошел Найчелл.
– Отец, я тебе не помешаю? – негромко спросил он.
– Нет. Скорее даже поможешь, – после секундного раздумья ответил Хейсар.
Молодой человек приблизился к догорающему камину, подбросил пару поленьев и сел во второе кресло. Щелчком пальцев – старик недовольно поморщился – создал себе хрустальный бокал, наполнил его вином.
– Твое здоровье, отец. – Найчелл пригубил рубиновую жидкость. – Хорошее вино… Что тебя тревожит? Я чувствую в тебе смятение и неуверенность.
– С каких это пор ты начал читать чужие чувства? – с подозрением поинтересовался аристократ.
– С тех самых, как научился наблюдательности и умению делать логические выводы. Последний раз ты вот так вот сидел в кресле и пил вино в одиночестве при угасающем камине, когда решал, встать ли тебе во главе Ковена.
Хейсар глухо рассмеялся.
– Ты прав. Я в смятении и не знаю, что мне делать.
– Расскажи, что случилось – если имеешь право говорить об этом. Возможно, я смогу что-нибудь подсказать…
– Чуть меньше стана назад я разговаривал с Сойхе.
И он вкратце поведал сыну суть разговора с Покровителем.
Когда рассказ закончился, несколько минут оба молчали. Бокал в руках Найчелла нервно менял форму, перетекая и искрясь, превращаясь то в вычурное украшение, то в необычный стилет. Наконец он заговорил:
– Я тоже разговаривал сегодня с Кайте. А Вирена – с Бяйле. И оба отреагировали на весть о Властителе одинаково, заявив, что он должен быть уничтожен. Причем Вирена рассказала мне, что когда она услышала от Покровительницы приказ убить Властителя при первой же возможности, то не удержалась – ну ты же знаешь нашу горячую красавицу – и уточнила, что ей делать, если в ее руках будет острый кинжал, а Этьен повернется к ней спиной. И Бяйле несколько секунд молчала, прежде чем ответить. Угадай, что она сказала?
– Как и всегда, нечто вроде: честь – превыше всего, и бесчестный поступок даже во имя великой цели опорочит не только совершившего сей поступок, но и саму цель, сколь бы возвышенной и светлой та ни была.
– А вот и нет! Бяйле скрепя сердце сказала, что Властитель представляет собой такую угрозу нашему миру, что Вирене простится даже удар в спину – ведь она совершит это ради Аенгроста!
Хейсар чуть не выронил бокал. Он впервые слышал о том, чтобы Покровители учили идти против всех их прежних наставлений – даже во имя величайшей цели. А Найчелл тем временем продолжал:
– Вирена в состоянии, близком к шоку, примчалась ко мне и рассказала обо всем этом. Собственно, после этого я и пошел спрашивать Кайте.
– И что он? – подался вперед старик.
– Как обычно. – Молодой человек грустно усмехнулся. – Он загадочным тоном произнес, что у гитары шесть струн и каждая звучит по-разному – но в умелых руках все шесть сливаются в прекрасную мелодию, и будет эта мелодия звучать созидающе или же разрушающе – зависит лишь от музыканта.
91 
