Особенно,... 
120 
На третью ночь алеартцы напали на гостей, сковали их, на магов — Каллэр'тэя и еще одного, выполнявшего на шхуне обязанности корабельного мага, — надели ошейники из заговоренного металла, блокирующего любую магию. В трюме их доставили на материк, а там отвезли в один из Институтов магии.
Каллэр'тэй вырвался оттуда через год. Его магия была сильна, он бы в одиночку мог справиться с любым магом Алеарта, но ошейник блокировал его способности… вот только алеартцы не знали, что особая Сила, которой обладал член Ордена Дракона, имеет свойство накапливаться вне зависимости от внешних источников энергии. Однажды ее количество стало критическим, и ошейник не выдержал… Каллэр'тэй телепортировался на Даркваал, прямо на городскую площадь столицы Третьего Клана. Он был почти безумен и успел немало натворить, прежде чем прибыли остальные маги Ордена и успокоили его.
Точной информации о том, что именно делали с пленниками алеартцы, нет — вернее, она недоступна простым эльфам. Но если даже мага Ордена они почти довели до сумасшествия…
После рассказа Каллэр'тэя, Орден Дракона настоял на заключении договора о перемирии с Тор-Зараном. Орден встретился с Советом Старейшин орочьих племен, и Каллэр'тэй на этой встрече рассказал о том, что с ним случилось. Старейшины были так впечатлены рассказом мага, что спустя буквально месяц почти все племена заключили военный союз с Даркваалом, и с тех пор любой корабль Алеарта или Христесара, встретивший драккар орков, или шхуну темных эльфов, не имел шансов уйти от боя. Побеждали не всегда, но, поскольку чаще всего, драккар и шхуна шли парой, у людей не было шансов.
Кто-то, возможно, осудит детей Дарквааля. Но люди дважды показали, что они собой представляют, и веры им не было.
Спустя некоторое время военный союз с орками все же дал трещину, племя Йаррагов объявило эльфам войну, но остальные не торопились… в результате в Южном океане стали достаточно часто встречаться драккар и шхуна, как топящие алеартскую галеру или корабль святош из Христесара, так и сцепившиеся в смертельной схватке друг с другом.
Примерно тогда же все-таки удалось наладить контакт с государствами людей, не имеющими собственного флота — королевством Шакриман и Империей Людей. Эльфы торговали, продавая людям товары из Алеарта и Христесара, а также то немногое, что производили сами — например, совершенно восхитительные вина.
В общем, в данный момент некое равновесие было обретено. Темные эльфы безжалостно топили корабли и торговые суда Алеарта и Христесара, не забывая выносить с них все ценное, торговали с Шакриманом и Империей, и занимались то тем, то другим с орками.
Ларра'ти замолчал, отпил воды из фляжки, переводя дух.
— Что-нибудь еще тебе рассказать?
— Нет, наверное, — задумчиво проговорила Марийа. — Только я одного не пойму… Сколько времени прошло от Исхода?
— Почти две тысячи лет.
— Интересно, где вы еще тысячу потеряли? — пробормотала она про себя. — А, впрочем, неважно. Потом об этом подумаю.
— Ты сильно устала, малышка. Тебе стоит поспать, — целитель встал, поправил на девушке одеяло. — Я посижу с тобой, пока ты не заснешь, если хочешь.
— Хочу, — кивнула она, поймала его руку, и доверчиво прижалась к ней щекой, одновременно еще одним осторожным касанием стирая из его памяти то, что он рассказывал ей историю Даркваала. — Я и правда устала…
— Спи, маленькая, — эльф улыбнулся, и осторожно погладил ее по щеке свободной рукой. — Спи…
Через несколько минут Марийа и правда уснула крепким сном младенца.
Ее разбудили голоса. Холодный, мертвенно-спокойный женский, и нервный, едва не срывающийся на крик, мужской. Он доносились как сквозь туман, и Марийа никак не могла проснуться до конца, хотя, казалось, уже должна была.
— Как ты можешь так с ней поступать? Она еще ребенок!
— Нет, Ларра'ти, она не ребенок, — ледяным тоном отвечала Тирэн'лай. — Она — один из приспешников мерзкого чудовища, Черной Твари, а может быть — и сама Черная Тварь.
— Но…
— Ты видел, что она сделала с галерами? Ты видел, как она сожгла те два корабля, которые пытались убежать? А та жестокость, с которой она разделалась с магом…
— Никогда бы не подумал, что тебя можно пронять жестокостью! — не удержался целитель.
— Ты еще скажи, что мы поступаем так же!
— И скажу, потому что это правда!
120 
