Особенно,... 
72 
— Не вижу, чем отличается повешение католика от прочих, — сказал Ратлидж. Впрочем, он не собирался обсуждать эту тему.
Глаза инспектора устремились вверх, на высокий потолок, как будто там был ответ.
— Убийство часто ведет к следующему. Я знаю это из практики. Открывается дверь, которая прежде была закрытой. Поверьте, я хороший полицейский. Даже очень хороший. Я слежу за тем, что постоянно происходит в городе, поверьте, все время на страже, трясусь прямо как сука над своими щенками. Я стараюсь, чтобы людям жить было безопасно, удобно и все было как всегда, все жили бы в мире и согласии. И вот эта гармония нарушилась.
— Что вы знаете о Питере Гендерсоне? — неожиданно спросил Ратлидж.
Блевинс посмотрел на своего собеседника:
— Питер? Он убивал на войне, но не думаю, что способен убивать снова. Но его ботинки точно рваные и старые. Отец Джеймс делал все, чтобы устранить брешь между отцом и сыном. Когда не смог уломать старика, просил Питера идти к отцу просить прощения, проглотив свою гордость. И все-таки вернуться в семью, хотя бы в конце жизни отца. Питер и отец Джеймс по этому поводу спорили, даже поругались, прилюдно, прямо на набережной. Вы можете, конечно, повесить на него подозрение, но я не стану — бедняга и так настрадался.
Ратлидж вернулся к автомобилю, который стоял около гостиницы, и поехал в сторону церкви Святой Анны, поговорить с миссис Уайнер.
Она удивилась, увидев его, и немедленно распахнула перед ним дверь.
— Входите, сэр. Есть какие-то новости?
— Нет. Боюсь, пока нет. Я хотел кое-что у вас спросить…
В это время из кухни раздался чей-то голос:
— Кто там, Рут? Томми?
— Полицейский из Лондона, дорогая, — ответила миссис Уайнер и объяснила, как будто извиняясь: — Это миссис Билинг. Пришла попить чайку и посплетничать. Мы на кухне…
— Я вас не задержу… — начал Ратлидж, но она покачала головой:
— Нет, если не возражаете, пройдемте к ней, я не хочу ее оставлять надолго одну.
Он прошел по коридору за миссис Уайнер на кухню. Женщина, сидевшая за столом, куталась в большую шаль, как будто ей было холодно, скрюченные пальцы держали чашку, старческие, слегка затуманенные глаза сразу устремились к вошедшему инспектору.
— Это не Томми, — заключила она, оглядев Ратлиджа с явным подозрением.
— Томми Билинг — ее внук, — объяснила миссис Уайнер. — Нет, Марта, это полицейский из Лондона. Инспектор Ратлидж.
Взгляд старой дамы сразу стал острее.
— О! Ах так. — Миссис Билинг величественно кивнула, как будто принимала гостя в своем доме. — Тот, что приехал к нам искать убийцу священника.
Ратлидж, пожелав ей доброго утра, повернулся снова к миссис Уайнер. Она опередила его словами:
— Томми привел ее сюда ко мне по дороге на рынок. Он всегда так делает. Обычно Марта сначала беседовала с отцом Джеймсом минут десять, потом мы с ней пили чай здесь. — Она указала в сторону плиты, где стоял чайник. — Он еще горячий, сэр. Хотите чашку? Могу принести в гостиную.
— Благодарю, нет. Я задам вам пару вопросов, и мне надо идти. Если миссис Билинг не возражает.
Она не возражала, даже казалась польщенной, что станет свидетелем их разговора.
— По поводу фотографий в доме отца Джеймса. Вы знаете этих людей?
— Я не могу сказать, что их знаю, но мне рассказывал о них отец Джеймс. Там его родители, конечно, сестра с мужем, брат и сестра умершие, монсеньор Хольстен, друзья по семинарии. Когда я вытирала с них пыль, он иногда говорил: «Рут, я только что получил письмо от Джона, он принял приход в Глостершире». Или что кто-то отправился в Рим или в Ирландию. Они были как большая семья.
— А был ли человек на фотографии, о котором он не рассказывал и не называл его имени?
— Я никогда не расспрашивала, сэр. Слушала, если он сам хотел мне рассказать о ком-то, но не задавала вопросов. — Она немного посуровела, как будто он ее заподозрил в назойливом любопытстве. — Если вы спрашиваете о фотографии, которую искал мистер Гиффорд, я понятия не имею, кто на ней мог быть.
Хэмиш предупредил: «Осторожнее. Мистеру Гиффорду не понравится, если ты раскроешь секрет дополнения в завещании».
Тем более перед инквизиторским взглядом миссис Билинг!
Ратлидж набрался терпения.
— Мне нужна информация, вы понимаете. Об отце Джеймсе и людях, с которыми он дружил, которым доверял. Не только членах семьи и друзьях по семинарии. Но и случайных друзьях. Например, о солдате, встреченном на фронте. Или женщине, которую он знал до того, как стал священником. Ничего подозрительного или сомнительного, просто я интересуюсь людьми, о которых он сохранил память.
72 
