119 
— Это невозможно, — прошептал жрец, глядя на неё во все глаза.
— Как видите, враг мой, иногда случается и невозможное, — улыбнулся маг.
— Вы о чём? — немного удивлённо спросила воительница.
— Ваш тотем, госпожа, не нуждается в освящении. Он ожил и стал качать энергию, как только рисунок был закончен. И привился идеально, я ещё ни разу не видел, чтобы рисунок такого размера достиг полной гармонии с носителем. Всегда был какой-то перекос…
Назиль задумчиво провела пальцем за ухом.
— Не может ли это быть знаком, что Мох ко мне особенно благоволит?
— На это могут ответить только жрицы-испытательницы, госпожа, — жрец поклонился. — Я не слышал его голоса сегодня. Но если Мох не выделил вас для какой-то особой миссии, то остаётся предположить, что вы невероятно везучи. И я даже не берусь сказать, что лучше.
Девушка лучезарно улыбнулась, и легко, будто всю жизнь этим занималась, вылетела в окно.
— Госпожа, ваши вещи! — долетел вслед растерянный голос.
— Оставьте себе, и деньги тоже! Там тысяча золотых, и вы честно заработали все!
Несуществующие крылья со звоном рассекали воздух, когда новорожденная Оса мчалась над улицей. Драк побери, она даже не подозревала, как это может быть здорово! Дело не в способностях, доступ к новым магические актам — дело десятое. Дело в свободе и силе! Неужели все носители тотемов испытывают нечто подобное? А вот сейчас и проверим!
Лапарт уже пятьсот лет носил тотем Скорпиона. Однако он даже пошевелиться не успел, когда Назиль влетела в окошко второго этажа, и парализовала парой прикосновений и его, и второго находящегося в комнате эльфа — вероятно, подельника.
— Я зашла попрощаться, дядюшка, — лучезарно улыбнулась хищница. — А заодно вернуть недавний долг. Ты потратил кучу времени и сил, чтобы замаскировать мою смерть под несчастный случай или поражение на Арене. Думаю, тебе обидно будет услышать, что я поступлю гораздо проще. Я ничего прятать не стану. Мне это не нужно.
— Святой Лишайник! — простонал пленник. — Что за чудовище из тебя получилось?!
Он видел девушку магическим зрением, и этот вид, похоже, пугал его куда больше, чем предстоящая смерть. Убить Лапарта пытались многие, но ТАКОЕ предстало перед беднягой в первый раз. И кажется, в последний.
— Совершенное чудовище! — радостно заявила Назиль. — Нравится?
Она крутанулась на одной ноге, давая как следует рассмотреть себя со всех сторон. Ужас в глазах многомудрого родственника был для неё слаще мёда. Она даже подумала, что может быть не стоит его убивать — достаточно отрезать что-нибудь важное, и пригрозить, что ещё вернётся. Пусть дрожит здесь до самого прихода Судии, тратя последние дни своей жизни на выстраивание бесполезной обороны, наём телохранителей и другие пустые вещи.
Зря. Никогда не поворачивайтесь к тысячелетнему эльфу спиной. Будь он хоть трижды парализован и сто раз напуган до смерти. Всё это ему не помешает.
Зелёная молния вырвалась из глаз Лапарта, и ударила… нет, не в Осу. Мастер Арены знал, что магическое сопротивление родственницы стало сильнее, но не был уверен, насколько именно. Поэтому он не стал рисковать. Молния ударила в метательный диск, висевший на стене в коллекции трофейного оружия. И тот, ожив, метнулся к нарушительнице, с явным намерением разрубить эльфийку пополам.
Что и проделал, отделив ноги и таз на уровне талии. Туловище рухнуло на ковёр, заливая его потоками крови. Назиль даже не сразу поняла — каким образом её блистательный триумф мгновенно обратился в поражение и смерть. Дура! Надо же было так расслабиться!
Однако радость спасения и презрительная усмешка в глазах Лапарта быстро погасли, когда он увидел, что разрубленная пополам Назиль не спешит умирать, как положено нормальной эльфийке. Вместо этого, подтянувшись на руках, она целеустремлённо поползла к парализованному родственнику, волоча за собой шлейф внутренностей.
— Разве ты не знаешь, — почти нежно прошептала она жертве, — что даже если осе отстричь брюшко, это её не убьёт? Она ещё успеет добраться до врага и разделаться с ним.
Лапарт попытался оживить диск во второй раз, но не успел — энергетическое жало вонзилось прямо в мозг. Эльф умер раньше, чем его тело рухнуло на ковёр.
Назиль удовлетворённо прикрыла глаза и свалилась рядом. Теперь, отомстив, она готова была последовать за своим убийцей. Однако блаженная темнота всё не шла… Не было даже слабости. Зато была боль и чувство собственной ущербности.
119 
