6

В понедельник вечером, расставшись с Моникой около ее кабинета, Нэн Родс села в автобус, идущий по Первой авеню, чтобы встретиться с четырьмя своими сестрами на ежемесячном ужине в пабе «Нириз» на Пятьдесят седьмой улице.

Она овдовела шесть лет назад, а ее единственный сын жил с семьей в Калифорнии, поэтому работа у Моники была для Нэн спасением. Она любила Монику и часто говорила о ней на семейных ужинах. Сама будучи одной из восьмерых детей в семье, она постоянно сокрушалась о том, что у доктора Фаррел нет потомства и что сама она была поздним ребенком – ее родители уже умерли.

В тот вечер, сидя с коктейлем за привычным угловым столиком в «Нириз», Нэн опять затронула ту же тему.

– Пока ждала автобус, я видела, как доктор Моника шла по кварталу. День у нее выдался такой тяжелый, и я подумала, что ей, бедняжке, не позвонят папа с мамой и не утешат ее. Чертовски обидно, что у ее отца в свидетельстве о рождении были указаны лишь имена приемных родителей, Энн и Мэтью Фаррел. Настоящие родители наверняка постарались, чтобы он не мог их разыскать.

Сестры согласно закивали.

– Доктор Моника выглядит так шикарно! Ее бабка происходила, наверное, из хорошей семьи, может быть, американской, – подхватила младшая сестра Нэн, Пэгги. – Если в те времена незамужняя девушка беременела, ее отправляли куда-нибудь подальше, пока не родится ребенок, а потом, не найдя ничего лучшего, отдавали его на усыновление. А в наши дни если незамужняя девушка забеременеет, то начинает хвастать об этом в «Твиттере» или «Фейсбуке».

– Я знаю, что у Моники много друзей, – вздохнула Нэн, взяв в руки меню. – У нее удивительный талант привлекать к себе людей, но ведь это совсем другое, правда? Что ни говори, кровные узы важнее.

Сестры Нэн важно закивали в унисон, но Пэгги заметила, что Моника Фаррел – красивая молодая женщина и обязательно встретит кого-то, это лишь вопрос времени.

Когда эта тема себя исчерпала, Нэн захотела поделиться новым любопытным фактом.

– Помните, я рассказывала вам, что ту монахиню, сестру Кэтрин, собираются причислить к лику блаженных, потому что маленький мальчик, который должен был умереть от рака мозга, излечился после молитвенного обращения к ней?

Все они помнили об этом.

– Он был пациентом доктора Моники, так ведь? – уточнила Розмари, старшая сестра.

– Да. Его зовут Майкл О’Киф. Наверное, церковники полагают, у них достаточно свидетельств, чтобы доказать, что исцеление этого ребенка – чудо. Только сегодня вечером мне удалось уговорить доктора Монику подтвердить хотя бы то, что, когда она сказала родителям о смертельной болезни ребенка, мать, не моргнув глазом, ответила: ее сын не умрет, потому что она начала молиться сестре Кэтрин.

– Если мать действительно так сказала, то почему доктор Моника не хочет свидетельствовать? – спросила Эллен, средняя сестра.

– Потому что она врач и ученый и по-прежнему пытается доказать, что для выздоровления Майкла от рака были веские медицинские основания.

У столика с картой меню в руке появилась Лиз, их официантка, проработавшая в «Нириз» тридцать лет.

– Заказывать готовы, девочки? – бодро спросила она.

Нэн нравилось приходить на работу в семь часов утра. Спала она мало, а жила в нескольких минутах ходьбы от частного кабинета Моники, в многоквартирном доме, куда переехала после смерти мужа. Раннее появление в офисе позволяло ей разобраться с почтой и заполнить бесчисленные документы по медицинской страховке.

  8