Последние отзывы

  92  

— Теперь ты сможешь быть рядом с нами, Мишель. Я так скучала, мы рады вновь видеть тебя.

— Я тоже скучал. Как дела, Тибо?

— Все хорошо, сударь, хвала Господу и всем святым.

***

Почти месяц я провел в замке Моро Драг. Я скучал по родителям, но понял, что они смирились с моей смертью и меня больше нет для них. Мне было грустно от этого, и ничего не оставалось, как уйти.

Намереваясь надолго покинуть замок, я решил еще раз самым тщательным образом просмотреть бумаги Тьёдвальда. У меня все время было ощущение, что я что–то упустил, не заметил в его записях. Орианна сидела рядом. Она пришла навестить меня и была рада моему решению отправиться вместе с ней в Париж. Я разложил рукописи на столе. Строчки, потемневшие от времени, с почти исчезнувшими на кожаных свитках буквами, были едва видны. Одну за другой я разглядывал и перечитывал записки прадеда, стараясь выявить тайный смысл в его записях, но все было напрасно. Ничего, что могло быть мне полезным в продолжении моих поисков, не находил.

— Что ты ищешь в этих записях, Мишель? Мы уже столько раз их пересматривали, – прервала мои размышления Орианна, протянула руку и запустила ее в мои волосы. Пропустив их сквозь пальцы, она задержала ладонь на моей щеке. Я замер от неожиданности – такая откровенная ласка Орианны привела меня в замешательство. Взяв ее ладонь, я осторожно опустил ее на стол. Мне было неловко, я не знал, что ей сказать.

— Орианна, я прошу тебя, … ты должна понять.

Орианна встала и подошла к проему, открывающему вид на океан. Она молчала. Я подошел к ней. Мне не хотелось обижать ее: она слишком много для меня значила. Нас было так мало, тех, кому мы могли доверять, с кем могли свободно общаться.

— Орианна, прости, – я взял ее за плечи и повернул к себе лицом, – ты … , – но не успел я закончить фразы, как она резким движением обняла меня и прильнула к моим губам страстным поцелуем. Ощущение в руках ее маленького гибкого тела, ласковость трепетных губ, податливость и теплота одурманили, пленили меня. Я невольно ответил на поцелуй. Почти забытые человеческие ощущения опьяняли, увлекая и очаровывая. Ее близость не тревожила непереносимой мукой, а запах заполнял меня, не принося боли и борьбы самого с собой, поцелуй был легким и естественным, таким, как у людей.

— Мишель, Мишель, – шептала Орианна, покрывая мое лицо легкими поцелуями, – любимый, долгожданный.

— Орианна, погоди, так нельзя, – отстранил я ее, чувствуя в своей груди поднимающееся ощущение вины и стыда, горького сожаления и болезненного чувства предательства по отношению к Диане.

— Что тебя тревожит, Мишель? Я с тобой, я никогда не покину тебя, я всегда буду рядом.

Ее слова, как бичом, хлестнули по сердцу. Вольно или нет, но в них прозвучал упрек Диане, она словно хотела подчеркнуть свою преданность. Дать мне понять, что уж она–то не оставит меня в трудную минуту.

— Никогда, слышишь, никогда не смей говорить о ней плохо! Ты понятия не имеешь, каково ей было! – я отступил от Орианны и вернулся на свое место. Мне не хотелось больше говорить ни с ней, ни видеть ее.

Орианна, стоя у проема, смотрела на меня долгим изучающим взглядом, а потом, развернувшись, выскользнула в узкую щель и скрылась в ночном сумраке. Я не стал задерживать ее: мне было необходимо побыть одному, чтобы привести свои чувства в порядок.

Лунный луч скользнул сквозь узкую щель проема и медленно перемещался по столу, заваленному манускриптами Тьёдвальда. Я лениво следил за ним, раздумывая над тем, что поведение Орианны стало для меня неожиданностью. Почему я раньше не заметил ее чувств ко мне? Мне не хотелось терять ее дружбы, но я понимал, что обидел ее своей резкостью. Я понятия не имел, как теперь вести себя с ней.

Луч, перемещаясь, осветил строчки на старинном свитке:

И на челе его печать столетья горечью отложат;

И мудрецы к его ногам все тайны бытия положат;

И к жизни возвратит опять решенье древнего Варуна;

И он, прозрев, ответ найдет под знаком «Черного Дракона».

Последняя строка, освещенная луной, поблескивала каким–то таинственным светом. Я взял манускрипт и, поднеся к проему, подставил под лунный свет, стараясь, чтобы ее луч осветил весь текст. Но сколько я ни водил пергамент под бледным светом луны, поблескивала только эта одна строка. Я смотрел на нее, стараясь понять, в чем дело. И вдруг все встало на свои места! «Под знаком Черного Дракона»! Мы обыскали в замке все места, где могли быть тайники, но никому не пришло в голову посмотреть, есть ли тайник под гербом, который был высечен из гранита и располагался над центральными воротами Моро Драг! И последние слова, сказанные Жаклин! Она не успела произнести их до конца – вот что она хотела сказать!

  92