Особенно,... 
64 
Наконец было решено высадиться на остров, к которому мы шли, рассечь и сжечь тела товарищей на костре. Тем более, что я уверил их в том, что сейчас они почти мертвы и ничего не чувствуют. И это было правдой: до полного восстановления сознания должно пройти еще три дня.
Флейт лег в дрейф у острова. Несколько человек отправились на берег, чтобы приготовить погребальный костер из скудных кустарников, растущих на его каменистых склонах. Сильный ветер, снег, бьющий в лицо, крики чаек и альбатросов, носившихся над самой поверхностью океана – сама природа заставляла нас поторапливаться. Все устали от этого тяжелого перехода, и хотелось поскорей вернуться в привычный, человеческий мир.
Я вывел Орианну из каюты, и мы, усевшись в шлюпку, вдвоем отправились на дальний конец острова. Мы вышли на пологий гранитный берег. Тюлени, лежавшие поодаль, не встречавшиеся раньше с людьми, но чувствовавшие инстинктивно угрозу, исходившую от нас с девушкой, бросились в воду. Я остановился у каменного выступа, спрятавшись от тюленей.
— Смотри, Орианна, я покажу тебе, как нужно охотиться. Понаблюдай за мной, расслабься, отпусти свой инстинкт, не сопротивляйся ему. Понюхай воздух, пусть их запах возбудит в тебе охотничий азарт. Поверь, что кровь животных вполне может заменить кровь людей. Ты ведь в прошлой жизни ела оленину или кур? Вот и сейчас думай о том, что ешь вполне приличную пищу, – я втянул в себя воздух и, пригнувшись, приготовился к прыжку, выбрав себе тюленя, лежавшего ближе всех.
Девушка внимательно слушала, старательно повторяя за мной мои действия. Она потянула носом воздух, ощутив запах, напружинилась всем телом. Пригнулась машинально, не осознавая своих действий. Потом, оглядев лежбище и наметив жертву, резко, одним стремительным броском, как молния, метнулась в сторону стада. Проворно поймав небольшую самку, Орианна впилась в ее шею зубами.
Я остался на месте: было очень интересно наблюдать со стороны охоту вампира. Орианна проделала все с такой грацией, изяществом, что я невольно залюбовался. Так хищный зверь в жестоком броске, не мучая жертву, убивает одним укусом или ударом мощной лапы. Глядя на нее, я вдруг подумал о том, что, возможно, вампиры – вовсе не чудовища, порожденные Князем Тьмы, а особый вид хищника, созданного Богом для равновесия в мире. Ведь существуют хищники в мире животных. Почему бы им не быть в мире людей? От такой мысли мне стало не по себе. Я привык думать о себе, как о чудовище, не имеющем права на жизнь. А теперь, выходит, что меня можно обелить, в смысле, что уж тут поделаешь – такова природа? Но как же быть с вампирами, не только пьющими кровь человека, но и совершающими немыслимые пытки. Нет, этому не может быть оправдания. И скорей всего, мы с Орианной являемся исключением из правил, если ей удастся сдерживать себя и дальше.
— Это так необычно, – проговорила Орианна, прерывая мои размышления, – как будто вместе с кровью тюленя в меня вошла его сила и мощь. И совсем не противно, – вдруг смутившись, добавила она.
Теперь пришла моя очередь. Краем глаза я видел, как внимательно Орианна следит за моими действиями. Когда, утолив голод, мы возвращались на борт флейта, я спросил:
— Как ты чувствуешь себя? Что ты думаешь о себе, сейчас, когда поняла, кто ты?
— Мне страшно. Я не знаю, что будет со мной дальше. Но и умирать я не хочу. Самоубийство – это грех! Я знаю, что многие матросы хотели бы меня убить, поэтому я боюсь. Но я верю тебе, верю, что ты не позволишь причинить мне зло. Я сделаю все, что ты скажешь, только не бросай меня в беде, прошу тебя. Сейчас, когда я утолила голод, мне немного легче, хотя тяга к человеческой крови все еще мучает меня. Но я просто не смогу быть убийцей! Хочу быть хорошей – как ты!
Она говорила так искренне, что, глядя на нее, я вдруг осознал, что, возможно, теперь я не буду так одинок. Рядом со мной появился человек, который разделяет мои взгляды на жизнь.
Мы вернулись на флейт, и я, оставив Орианну, отправился на берег, где у огромного кострища собрался весь экипаж «Дианы». Матросы молча стояли вокруг еще не зажженного погребального ложа своих товарищей. Разные мысли теснились в их головах. Закаленные нелегкой морской жизнью, они, пройдя столько испытаний, теперь должны совершить нечто немыслимое – сжечь своих товарищей.
Когда я приблизился, боцман прочел молитву и бросил зажженный факел на просмоленную кучу колючего кустарника. Огонь в одно мгновение охватил лежащие на настиле останки. Дождавшись, когда костер прогорел, матросы, разметав пепел, в молчании, с печальным осадком в душе вернулись на корабль. Теперь команда была готова отправиться в мир людей. Им не терпелось вырваться из этого пугающего своей жуткой нереальностью мира.
64 
