14 
Стрэттон доставал из сейфа оставшиеся мешочки, бархатные футляры и коробочки. Она обратила внимание, что он все больше волнуется. Наконец, он сказал:
— Я открою их все сразу, потом мы занесем их в опись. — Он посмотрел ей прямо в глаза. — Колье «Бертолини» здесь, а вот мешочка с бриллиантами, который я дал Эрин, на четверть миллиона долларов, здесь нет.
Дарси вышла из квартиры вместе со Стрэттоном.
— Я иду в полицейский участок, чтобы заявить об исчезновении Эрин, — сказала она.
— Вы совершенно правы, — ответил Стрэттон, — я немедленно доставлю колье «Бертолини» и, если мы ничего за это время не узнаем об Эрин, через неделю свяжусь со страховой компанией по поводу бриллиантов.
Ровно в полдень Дарси вошла в помещение шестого участка по улице Чарлз. После ее настойчивых требований — «произошло что-то ужасное» — к ней вышел следователь. Это был высокий негр лет за сорок, с военной выправкой. Дин Томпсон — так он представился — сочувственно выслушал ее и попытался развеять ее опасения.
— Мы, правда, не можем принять заявление об исчезновении взрослой женщины только потому, что ее никто не видел день-два, — объяснил он. — Это было бы нарушением права на свободу передвижения. Единственное, что я могу сделать, если вы оставите мне ее описание, так это проверить все зарегистрированные несчастные случаи.
Волнуясь, Дарси продиктовала. Рост 167,5 см, вес 57 кг, рыжеватые волосы, голубые глаза, двадцать восемь лет.
— Подождите, у меня в сумочке есть ее фотография.
Томпсон изучил фотографию и вернул ее Дарси.
— Очень красивая женщина. — Он попросил у Дарси визитную карточку и дал ей свою. — Будем держать друг друга в курсе.
Сьюзан Фроли Фокс, обнимая пятилетнюю Триш за плечи, вела ее к школьному автобусу, который должен был отвезти ее в детский сад. Триш упиралась. По ее несчастному личику было видно, что она вот-вот расплачется. Малыш, которого Сьюзан крепко прижимала к себе другой рукой, наклонился и дернул Триш за волосы. Это и оказалось последней каплей. Триш завопила.
Сьюзан прикусила губу, испытывая одновременно и раздражение и жалость.
— Он ведь не сделал тебе больно, а дома ты не останешься.
Водитель автобуса, почтенная женщина с ласковой улыбкой, сказала примиряюще:
— Ну же, давай, Триш. Сядешь рядом со мной? На переднем сиденье. Сьюзан энергично помахала рукой и, когда автобус отошел, с облегчением вздохнула. Пересадив малыша на другую руку, она поспешила домой. Штукатурка со стен их кирпичного дома кое-где осыпалась. На газонах все еще лежал неубранный снег. Деревья безжизненно чернели на фоне серого неба. Через несколько месяцев буйно зацветет живая изгородь, и голые ветви ив свесятся каскадом листвы. Еще в детстве Сьюзан всегда наблюдала за ивами, ожидая первых признаков весны.
Она толкнула боковую дверь, подогрела бутылку малышу, отнесла его в комнату, поменяла пеленки и уложила спать. Наступило время, когда она была предоставлена самой себе — полтора часа до того, как он проснется. Она знала, что нужно много чего успеть сделать. Были не застелены кровати. На кухне царил беспорядок. Сегодня утром Триш захотела испечь печенье в формочках, и стол был все еще измазан маслом.
Сьюзан взглянула на противень и улыбнулась. Печенье выглядело восхитительно. Если бы только Триш не капризничала так из-за садика. Скоро март. Сьюзан беспокоилась: «Что же будет, когда она пойдет в первый класс и ей придется проводить в школе весь день?»
Дуг считал, что это Сьюзан виновата, что Триш не хочет ходить в сад. «Если бы ты сама почаще выходила из дома, скажем, пообедать в клубе или поработать в каком-нибудь комитете, Триш привыкла бы, что за ней присматривают другие».
Сьюзан поставила чайник, вытерла стол и приготовила себе тост с сыром и ветчиной. «Все-таки Бог есть», — подумала она с благодарностью, погрузившись в благословенную тишину.
За второй чашкой чая она наконец-то решилась задуматься о той обиде, которая так жгла ее. Вчера вечером Дуг опять не пришел домой. Когда он задерживался допоздна на совещаниях, то пользовался номером люкс, который снимала его компания в отеле «Гейтуэй» рядом с офисом в Центре Внешней Торговли. Он был вне себя, когда она звонила туда. «Какого черта, Сьюзан! Если не случилось ничего из ряда вон выходящего, не смей мне сюда звонить. Я не могу выходить с совещаний, а заканчиваются они обычно далеко за полночь».
14 
