32 
От слонов нас отделял наполненный водой ров. Мама села на горячий бетонный берег и сняла туфли. Чулки она сегодня не надевала. Поддернув платье, она по колено вошла в воду.
— Какая прелесть! — вздохнула она. — Но ты, Пейдж, этого делать не должна. Честно говоря, и я напрасно сюда забралась. На самом деле у нас из-за меня могут возникнуть проблемы.
Она начала брызгать на меня водой. К белому кружевному воротничку моего нарядного платья тут же прилипли засохшие травинки и дохлые мухи. Она танцевала и маршировала, а один раз поскользнулась и чуть не упала. При этом она распевала мотивы из бродвейских шоу, на ходу сочиняя собственные тексты о толстокожих слониках и чудесных ушастиках. К нам медленно подошел сторож. Он не знал, как ему вести себя с взрослой женщиной, забравшейся в слоновий ров. Мама только рассмеялась и отмахнулась от него. Она покинула воду с грацией ангела и снова села на бетон. Она натянула лодочки прямо на мокрые ступни, а когда встала, на том месте, где только что находилась ее задница, осталось темное мокрое пятно овальной формы. Мама с самым серьезным видом сообщила мне, что иногда человек просто обязан рисковать.
В тот день я несколько раз ловила себя на том, что смотрю на маму со странным, смешанным чувством. Я нисколько не сомневалась в том, что, когда позвонит отец, она скажет ему, что мы были в церкви и что все прошло как обычно. Наш маленький заговор приводил меня в восторг. В какой-то момент я даже заподозрила, что девочка, из ночи в ночь являющаяся мне во сне, это и есть моя мама. Я думала о том, как это было бы удобно и замечательно.
Мы сели на низкую скамью рядом с женщиной, торгующей воздушными шарами. Над ее головой парило целое облако похожих на бананы шариков.
— Давай представим, что я вовсе не твоя мама, — как будто прочитав мои мысли, сказала мама. — Сегодня я буду просто твоей подружкой Мэй.
И конечно же, я не стала возражать, потому что именно на это втайне надеялась. Кроме того, она и вела себя совсем не как моя мама, во всяком случае, та мама, которую я знала. Мы сообщили нашу белую ложь мужчине, чистившему клетку с гориллами. Он на нас даже не взглянул, но одна большая рыжая горилла подошла к нам и посмотрела на нас усталым человеческим взглядом. «Я вам верю», — казалось, говорит этот взгляд.
Последним, кого мы навестили в зоопарке, стал домик с пингвинами и другими морскими птицами. Там было темно и пахло селедкой. Чтобы поддерживать низкую температуру, часть домика находилась под землей. Внутрь вел извилистый коридор. Чтобы посмотреть на пингвинов, нужно было заглянуть в застекленные круглые окошки в стене. Меня поразило, как пингвины похожи на маленьких, одетых во фраки человечков. Они отбивали чечетку, как будто находились не на льду, а на паркете модного салона.
— Точно так выглядел на нашей свадьбе твой отец, — сообщила мне Мэй и наклонилась поближе к стеклу. — Честно говоря, я затрудняюсь отличить одного жениха от другого. Они все одинаковые. Понимаешь?
Я сказала, что понимаю, хотя на самом деле не имела ни малейшего представления, о чем она говорит.
Один из пингвинов скользнул в воду и принялся медленно вращаться, как будто занимаясь гимнастикой. Я оставила Мэй любоваться его трюками, а сама пошла дальше по коридору, туда, где содержались паффины. Я не знала, кто такие паффины, но мне понравилось, как звучит это слово. Мне оно казалось мягким, сморщенным и даже как будто немного помятым. Коридор оказался длинным и узким, и мои глаза никак не желали приспосабливаться к окружающей темноте. Я шла очень маленькими шажками, вытянув вперед руки, потому что не видела, куда ступаю, и чувствовала себя полностью ослепшей. Я шла, казалось, целую вечность, а паффинов все не было. Я уже отчаялась их найти и искала какую-нибудь дверь или окно, или хотя бы то место, где я уже побывала. Я инстинктивно чувствовала, что сейчас закричу, или заплачу, или просто упаду на колени и стану невидимкой навеки. Почему-то я нисколько не удивилась, когда в кромешной тьме мои пальцы нащупали такое родное тепло Мэй, которая снова превратилась в мою маму и схватила меня в объятия. Я так и не поняла, как она оказалась передо мной, ведь я оставила ее с пингвинами, и она мимо меня не проходила. Мамины волосы сплошным занавесом опустились мне на лицо и защекотали нос. Ее дыхание эхом отразилось от моей щеки. Черные тени искусственной ночи окутали нас невидимым облаком, но мамин голос звучал твердо, и мне казалось, я могу на него опереться.
32 
