Особенно,... 
87 
– Дистанция семнадцать кабельтовых!
Сашка быстро вводит поправки в прицел. Выстрел! Опять перелет. Да чтоб тебе!
– Четырнадцать кабельтовых.
Дядька Федор, прильнув ухом к телефонной трубке, выкрикивает данные, передаваемые с мостика их грузином, но, как видно, у сына Кавказа сегодня не ладится со стрельбой, или всему виной то, что данные меняются со скоростью взбесившейся лошади, опять же волна, из-за которой «Росич» то и дело ухает вниз или взмывает в воздух. Выстрел! Недолет. Да что ты будешь делать! Тут ведь не только данные, тут надо, чтобы все срослось одно к одному, – и волна, и дистанция, и выверенный прицел. Да пошли вы все, сделаю по-своему. Следующей команды Сашка уже не слышит. Краем сознания он еще улавливает, как унтер, матерясь почище портовых грузчиков – а впрочем, куда им до него, – требует, чтобы он стрелял, данные устаревают, не успев поступить, а этот… медлит, словно окаменел.
Каска вновь немного съехала, и ее край упирается в резиновый наглазник. Снять бы, да нельзя, и дело вовсе не в том, что старик заругает, просто Вахрушев уже успел оценить полезность этого горшка на голове. Когда они ночью атаковали японские броненосцы, один из осколков пробил сталь и застрял в ней. Сам Сашка тогда чуть сознание не потерял – потом еще долго гудело в голове, но даже царапины не получил. Не будь этого шелома, не быть ему живым. Моряки с других «Росичей» смеялись над их командой, и поначалу они комплексовали по поводу этой защиты, но после того случая все дружно послали стариков по известному адресу и со всей серьезностью относились к ношению неудобного новшества. В конце концов, на этих кораблях столько всего нового, что еще одна новинка ничего не меняет, а вот жизнь вполне может сохранить.
Сашка ведет миноносец в панораме, основываясь не на данных, переданных Чехрадзе, а на своих ощущениях. Как-то он поинтересовался – отчего его сразу определили в наводчики, да еще и в основной состав, – ему разъяснили, что обычно тот, кто хорошо рисует, бывает отменным стрелком, а рисовал Вахрушев хорошо, о том говорили многие. Это он видел и сам, любуясь своими же рисунками. Унтер уже разъярился настолько, что вот-вот врежет.
– Да помолчи ты, дядька Федор! На приборке орать будешь!
Панорама словно зависла в каком-то равновесии. Вот сейчас. Выстрел! Есть!!! В ходовой мостик! Миноносец начинает заваливаться в левом повороте. Бог весть что там случилось, может, в этот момент он применял какой маневр, русские их тоже обстреливают, так что они заваливают разные повороты, сбивая пристрелку. Не суть важно.
– Ура-а!!!
– Молодец, юнга! Вернемся – коробку конфет куплю! И наряд получишь, паршивец! Чего разорались! Заряжай! Раскудрить твою в качель!
Все, больше никого не слушать. Вот другой миноносец. Выстрел! Снаряд ложится на палубу по левому борту, расчет орудия сносит, словно стеклянные шарики во время игры. Сквозь какофонию разгоревшейся битвы он слышит, как затвор сытно лязгнул, приняв очередной заряд, орудие легонько так вздрогнуло, но Сашка чувствовал его отчетливо, он сейчас с ним представлял словно одно существо. Выстрел! Ага, не нравится?! Получивший очередной снаряд миноносец слегка рыскнул по курсу. Выстрел! Нет, ну что ты скажешь, опять попал. На этот раз Сашкин гостинец разорвался над самой кромкой воды, ударив в левую скулу. Пробоина. Как есть пробоина – если бы в воду, то фонтан был бы побольше, а так точно в скулу.
Отборная смачная брань на грузинском оглашает весь мостик, на мгновение перекрыв шум боя. Нет, Антон не выучил грузинского языка – незачем: Чехрадзе прекрасно владеет русским – с характерным акцентом, не без того, но говорит свободно. А чем это еще может быть в подобной ситуации, не Шота же Руставели он цитирует!.. Времени для этого нет, но вот любопытно – и все тут, тем более что четыре попадания в ряд – это не баран чихнул.
– Что случилось, Георгий Ираклиевич? – Антон бросает любопытный взгляд на артиллерийского офицера.
– Я здесь кто, я здесь зачем, если мои команды никому не нужны?! Панкратыч вон и трубку бросил – там Вахрушев куражится как хочет. Но молодец! Видели, как он бьет?!
– Так радуйтесь. Значит, вы хороший учитель.
– А я и радуюсь. Куплю ему коробку шоколадных конфет. Самых дорогих. Нет, я его лучше накормлю настоящим грузинским шашлыком с ткемали. Настоящий шашлык делают…
Все, Чехрадзе понесло. Вот интересно, а ничего, что тут вообще-то бой, и о преимуществах грузинской кухни сейчас рассуждать немного не ко времени? Георгий Ираклиевич исключительно готовил – он вообще утверждал, что самые лучшие повара – мужчины. Антон любил послушать эти рассуждения, когда они сидели за бокалом сухого вина, поглощая закуски, любовно приготовленные сыном гор. Но только не сейчас. Это ему практически нечем заниматься, а Песчанину нужно вести кораблик, да так, чтобы у них еще была возможность поговорить на эту тему.
87 
