После клуба мы с Якубом пошли к машине — мне нужно было понять, встретимся мы сегодня с Гонтой или нет. Водитель включил рацию.
Пш-шш…
— «Горка», ответь «Стилету». «Горка», прием…
Гриша шерстит берега Волги вблизи впадения в нее Шпрее. В пустой Тортуге все спокойно. Но пару дней назад, как я слышал, очередная группа придурков с правого берега Волги, ничего не знающая о предшествующих событиях, опять попыталась закрепиться на реке, даже две лодчонки притащили на квадрах. Речной патруль квадры отогнал, лодки конфисковал. Но основная база пиратов так и не найдена. Вот Гонта и старается.
Через минуту прапорщик водной пехоты откликнулся.
Пш-шш…
— «Горка» в канале, прием.
— «Горка», здесь «Кабарга», сиди на трубе.
— Принял. Жду.
Пш-шш…
— Алексей Александрович, трубочку возьмите, Гонта на связи.
— Гриша, это Сотников говорит… Пш-шш… Что там у тебя шипит? Или это у меня? Подожди-ка.
Я обернулся к водителю:
— Степа, мы в ЗАСе? В телефонном режиме?
Тот кивнул — мол, говорите спокойно. Ну и хорошо.
— Гриша, приветствую, вы там это, где находитесь?
— Здравия желаю, тварищпрезидент! Нахожусь примерно в двадцати километрах севернее Тортуги, есть контакт.
— Сомалийцы?
Неделю Гонта ищет по реке осиное гнездо сомалийцев пиратов, но пока безрезультатно. А вот одиночек находит и успешно с ними общается. В его распоряжении две мотолодки и три германских бойца. Как говорит Гриша, немцы работают, как звери, во всех смыслах. Охотно, дисциплинированно, моментально учатся и жалости к пиратам не ведают, вошли во вкус.
— Так точно, товарищ Командор. Разрешите доложить?
— Давай.
— Состоялся скоротечный огневой контакт в преследовании, противник частично уничтожен, остальные рассеяны по степи. В трофеях две лодки, обе без моторов: деревянная весельная и алюминиевая с транцем, обе взяты на берегу, у них тут хижина в притоке. Одна большая лодка утоплена вместе с мотором — не смогли иначе, Алексей Александрович, повинюсь.
Вот что значит это слово «рассеяны», а? Отбежали с хохотом на полкилометра, теперь набивают пустые магазины? Или ждут ухода назойливых борцов с пиратством? Что за язык у военных такой!
— Понял, Гриша, давай дальше.
— Из стрелковки взяли два «спринга» и один кольт, хороший, кстати. Еще «Таурас», револьвер, хромированный, вам не нужен?
— Нет, Гриша, у меня есть. Что еще?
— Мы без потерь, в хижине обнаружен и освобожден один египтянин. Есть пленный сомалиец… Ох…
— Что вздыхаешь, Гриша?
— Да тупой он, как бубен! Ничего толкового сообщить не может. Или дурку гонит. Зубы выдавлю.
— А ты что, Сенеку там ожидал увидеть?
— Есть наводка на схрон, нужна «сухопутка», будем готовить операцию, завтра пойдем. И это, я че хочу сказать. — Гонта замялся, взял паузу. — Алексей Александрович, у немцев лодок уже достаточно, а я деревянную Белой Церкви давно уже обещал добыть… Да и вторая пригодится в замке. Переправить бы надо вместе с «кадрами». Решаемо?
— Понял тебя, понял, — ишь заботливый какой. — Делаем так. Свяжись прямо сейчас с Корнеевым, он гоняет пароход на пробных, наверное, уже заканчивает, сейчас в Россию пойдет. Подкатит к тебе и заберет все, и людей, и лодки, на меня сошлись. По итогам связи доложись Степе. Как понял?
— Принял, товарищ Командор.
— Гриша, я так понимаю, что мне тебя тут не дожидаться?
— Нереально, Александрович, пока то-се… Долго буду возиться, в темноте придем.
— Ну понял тебя. Тогда позже пообщаемся, когда сам приедешь. Давай, удачи тебе, Гриш, береги людей. СК.
В пределы стен берлинского замка я всегда вхожу со сложными чувствами.
Тут и ревность, и неизбежное сравнение… и страх.
Крепость уже, двор более вытянутый. Стены пониже, но шире, есть внутренние портики по периметру с арочными перекрытиями и галереями — вот этому позавидуешь. Камень стен мельче и темнее нашего, во внутренних строениях больше средневековья, детали архитектуры поизящней. Но такой центральной площади с фонтаном, как в Замке Россия, тут нет.
Субъективно Замок Берлин более красив.
Объективно Замок Россия более грозен. Державен.
Что мне больше по душе?
Скажу — сочетание.
Кстати, моя Ленка предложила мне второй день свадьбы отметить именно в Берлине. Дескать, и антураж сменить, и политически выверено; ну а первый день — в родных стенах. Наверное, она права, а мне по барабану. Я вообще хотел все это дело учудить в станице. Когда проболтался, Туголуков с корешами пообещали устроить грандиозный «той» на всю степь — невиданной силы и размаха, — с гонками на пристяжных гепардах и поеданием печеных яиц кондоров.