Особенно,... 
23 
Линли понадобилось несколько мгновений, чтобы усвоить эти слова, впитать всё то, что содержалось в них касательно отношений отца, сына и покойного племянника. Потом он спросил:
— У вас есть причины подозревать, что Николас может быть как-то в это замешан?
— Нет.
— Тогда?..
Опять последовал взгляд в сторону помощника комиссара, вынудивший того сказать:
— Николас был… он… Можно сказать, он провёл трудную юность. Похоже, он со всем справился, но, поскольку такие моменты бывали и раньше, Бернард опасается, что мальчик…
— Он уже мужчина, — перебил его Файрклог. — Ему тридцать два. И он женат. Когда я смотрю на него, мне кажется, что всё должно измениться. Что он сам должен измениться. Но это ведь были наркотики, самые разные, и в особенности метамфетамин, и это продолжалось годы, видите ли, с тех пор, как ему стукнуло тринадцать. Ему повезло уже в том, что он до сих пор жив, и он клянётся, что прекрасно это понимает. Но он и прежде так говорил, вот в чём дело, говорил время от времени…
Линли слушал и постепенно начинал понимать, почему выбрали именно его. Он никогда не рассказывал Хильеру о своём брате, но у того имелись шпионы где угодно, и разве от его внимания могли ускользнуть разговоры о борьбе Питера Линли с наркотической зависимостью?
Бернард продолжал:
— Потом он познакомился с одной женщиной из Аргентины. Она настоящая красавица, и он влюбился в неё, но она поставила ему условие. Она не хотела иметь с ним дел, пока он окончательно не избавится от пагубной страсти. И он избавился. По-видимому.
По мысли Линли, это как раз говорило о том, что Николас Файрклог никак не мог быть причастен к гибели двоюродного брата, но он ждал, что последует дальше, — и дождался. Судя по всему, покойный вырос в доме Файрклога, играя роль старшего брата, чьё совершенство было так велико, что молодому Николасу и мечтать не приходилось сравниться с кузеном. Ян Крессуэлл успешно окончил школу в Камбрии, а потом не менее успешно учился в университете. Это позволило ему занять место главы финансовой службы в «Файрклог индастриз», а заодно и стать личным финансовым советником Бернарда Файрклога. А личные финансовые дела Файрклога, похоже, были весьма солидными.
— Пока что не было принято решения, кто именно станет руководить предприятием, когда я отойду от дел, — сказал Файрклог. — Но, безусловно, Ян стоял в начале списка претендентов.
— А Николас об этом знал?
— Это все знали.
— Он что-то выигрывал… э-э… от смерти Яна?
— Как я уже сказал, окончательного решения пока что не было.
«Значит, — подумал Линли, — если каждый знал, какое положение занимает Ян, то каждый — кем бы он ни был — имел мотив для убийства, если это было убийство». Но если коронёр расценил происшедшее как несчастный случай, то Файрклогу следовало бы успокоиться, однако этого явно не произошло. Линли рассеянно подумал о том, не хочет ли на самом деле Файрклог, вопреки собственным словам, желать того, чтобы его сын был причиной гибели кузена. Конечно, это было бы явным извращением, но Томас в своё время видывал и не такое.
— А кто именно эти «все»? — спросил Линли. — Я хочу сказать, кто ещё, кроме Николаса, имеет законное право на «Файрклог индастриз»?
Как выяснилось, таких хватало: две старших сестры и бывший пасынок, но Файрклога беспокоил только Николас. Прочих Линли мог оставить в покое. Никто из них не был убийцей. У них духу не хватило бы на такое. А вот Николас — другое дело. И кроме того, с его прошлым… В общем, хотелось бы быть уверенным, что он в это дело не замешан. Просто быть уверенным.
— Мне бы хотелось, чтобы вы за это взялись, — сказал Хильер инспектору. — Вам придётся поехать на озёра и сделать всё с максимальной осторожностью.
«Полицейское расследование, которое необходимо вести осмотрительно, — подумал Линли. — Интересно, как он себе это представляет?»
Хильер пояснил:
— Никто не будет знать, что вы туда поехали. И местная полиция ничего не будет знать. Мы не хотим создавать впечатление, что к этому как-то причастна Независимая комиссия. Надо сделать всё тихо, но не оставить ни одного камня неперевернутым. Вы знаете, как с этим справиться.
Но суть была в том, что Линли этого не знал. Кроме того, тут было и ещё нечто, вызывавшее в нём неуверенность. Он сказал:
— Но суперинтендант Ардери захочет знать…
23 
