184 
— Идёмте.
Она повела Дебору в заднюю часть здания, в освещённую солнцем комнату, окна которой выходили в сад, неожиданно большой. Но там им не удалось устроиться, потому что комнату заняли несколько престарелых джентльменов, дремавших над газетами.
Люси вывела Дебору через стеклянную дверь в сад.
— Откуда вы знаете моё имя? — спросила она.
— А это так важно? — ответила вопросом Дебора. — Я просто нуждаюсь в кое-какой помощи. И подумала, что вы сможете мне её оказать.
— Нельзя ли поконкретнее?
— Разумеется. Я говорю о деторождении. Я уже несколько лет пытаюсь выносить ребёнка. Но оказалось, что мне это недоступно.
— Мне очень жаль. Это, должно быть, очень тяжело для вас. Но почему вы решили, что я могу вам помочь?
— Потому что вы приходили в лаборатории университета, те, которые как раз и занимаются подобными вопросами, приходили с другой женщиной, а я как раз была там. Я и поехала за вами из университетского городка, надеясь поговорить.
Люси прищурилась, оценивая сказанное Деборой. Она вполне могла увидеть во всём потенциальную опасность. Они говорили как бы шифром, и до сих пор всё было в рамках закона. Однако шаг-другой в неправильном направлении — и они выйдут на запретную территорию.
— Но мы там были вдвоём, — весьма разумно заметила Люси. — Почему вы пошли именно за мной, а не за ней?
— Вообще-то случайно.
— И? Я вам показалась более плодородной?
— Более свободной. Менее отчаявшейся. Знаете, за столько лет уже выучиваешься распознавать… Это нечто вроде голода. Он передаётся от одной женщины к другой, как биологический код. Не знаю, как объяснить. Пока вы сами такого не испытали, вы этого не поймёте.
— Хорошо. Верю, что такое бывает, но всё равно не понимаю, чего вы хотите от меня.
Деборе хотелось правды. Но она не знала, как её выманить. И снова решила оттолкнуться от собственных проблем.
— Я ищу суррогатную мать, — сказала она. — И подумала, что вы поможете мне найти такую.
— Какого рода суррогатную?
— А что, разве бывают разные?
Люси внимательно посмотрела на Дебору. До этого момента они не спеша шли по одной из садовых дорожек, направляясь к огромной цветочной урне, означавшей границу сада, но теперь Люси остановилась, скрестила руки на груди и повернулась к Деборе.
— Вы, похоже, не слишком хорошо изучили вопрос, да?
— Похоже, так.
— Да, это видно. Существуют доноры яйцеклеток, доноры спермы; суррогатным называется материнство, когда материнская яйцеклетка оплодотворяется спермой донора, или заимствованная яйцеклетка оплодотворяется спермой биологического отца, и так далее. Если бы вы как следует занялись всем этим, вы бы узнали много интересного. И, — добавила она, — заодно ознакомились бы с законами, регулирующими любой из вариантов.
Дебора кивнула, надеясь, что выглядит задумчиво.
— А вы… ну, то есть… я хочу сказать… Не знаю, как и спросить… В общем, вы сами как с этим связаны?
— Я донор яйцеклеток, — спокойно ответила Люси. — Я произвожу яйцеклетки очень хорошего качества.
Дебора внутренне содрогнулась от этих слов — они прозвучали так обезличенно, так по-медицински, так… на сельскохозяйственный лад.
— А суррогатная беременность… — сказала она.
— Я никогда прежде не была суррогатной матерью.
— Прежде? Так та женщина, с которой вы ходили в университет…
Люси ответила не сразу. Она посмотрела на Дебору, как бы пытаясь прочитать её мысли. Потом сказала:
— Я не готова говорить о ней. Это весьма конфиденциальный вопрос. Уверена, вы понимаете.
— Ох, да, конечно! — Дебора решила, что в такой момент уместно будет слегка сжать руки и изобразить на лице отчаяние, что ей совсем нетрудно было сделать. — Я, конечно, разваривала с разными специалистами. Но они только и сказали, что в том, что касается суррогатного материнства, я должна разбираться сама. Я хочу сказать, в смысле поисков.
— Да, — согласилась Люси. — Именно так.
— Они говорят, что можно обратиться к подруге, к сестре, кузине, даже к собственной матери. Но как вообще заговорить о таком? Представить не могу. Начинать каждую беседу со слов: «Слушай, а ты не могла бы выносить ребёночка для меня?» — И тут, как ни удивительно то было, Дебора действительно ощутила всю безнадёжность своего положения, и изображать уже ничего не было нужно. Она с силой моргнула, чувствуя, как на глаза набегают слёзы. — Ох, извините… Простите меня.
184 
