18 
Добравшись до Лахалько, поселения чачапойя и кечуа, он тотчас отправился к местному патеру.
Патер, монах ордена святого Иеронима, принял гостя радушно и сразу же заметил, что тот измучен дорогой.
– Я похоронил своего друга и наставника… – признался Мартин.
– Понимаю… Примите мои искренние соболезнования, брат мой, – посочувствовал патер. – Вверенная моему попечению редукция достаточно большая – в ней проживают примерно тысяча двести чачапойя и кечуа, а помощник мой, также как и я, монах ордена святого Иеронима, слишком молод и неопытен. Вы же – человек зрелый, много повидавший на своём веку. Поэтому я буду рад, если вы останетесь в Лахалько и окажите мне посильную помощь, ибо случается всякое, приходится контролировать даже алькада и коррехидора.
Мартин задумался. Все прошедшие годы он слепо следовал за Игнацио, теперь же после смерти наставника он ощущал пустоту и неуверенность. Мартин нуждался в постоянном пристанище, дабы собраться с мыслями и смириться с потерей.
– Благодарю вас, патер… Я с удовольствием останусь в Лахалько.
– Могу я узнать, к какому ордену вы принадлежите? – поинтересовался патер, ибо чёрное одеяние монаха потеряло свой первоначальный цвет.
– Иезуитов… – коротко ответил Мартин.
Патер смутился, ибо недолюбливал иезуитов и доминиканцев, заполонивших не только Европу, но и Новый Свет. Но желание обрести умудрённого опытом помощника заглушило неприязнь.
Три года Мартин хранил дневник, написанный Игнацио де Оканья, как реликвию. За всё это время он так и не осмелился открыть его и прочитать. Ибо считал, что мысли, изложенные в дневнике, предназначены для генерала ордена Клавдия Аквавивы. Но как передать ему дневник?..
Наконец в редукцию Лахалько из Лимы с инспекцией прибыл Диего де Торрес, снискавший себе славу среди монахов Перу, как человек умный, честный, принципиальный, рассудительный, прекрасно владеющий вопросами теологии и философии.
Мартин тотчас поспешил встретиться с ним и передать дневник Игнацио де Оканья вместе с ритуальной чашей, найденной в Куелапе.
– Покойный Игнацио вёл этот дневник на протяжении двадцати шести лет. И наделся, что его записи попадут в руки к генералу ордена. Вероятно, в них есть нечто важное, о чём я не знаю… – признался Мартин.
Диего де Торрес принял дневник с благодарностью, ибо по опыту знал, что подобные записи могут хранить ответы на многие вопросы. И по возвращении в Лиму, де Торрес расположился в университетском кабинете, доставшемся ему по наследству от Хосе де Акосты, и безотлагательно приступил к изучению дневника.
Глава 3
Из дневника монаха-иезуита Игнацио де Оканья
Племя мапуче никогда не подчинялось воинственным инкам. Да и мои соотечественники испанцы до сих пор не могут покорить этих сильных духом людей.
Летом 1596 года, когда я и мой верный друг, монах Мартин де Посода, путешествовали по малоизученным землям Западной Аргентины и в одном из приграничных районов, прилегающим к Чили, мы столкнулись с людьми мапуче. Они к нашему вящему удивлению не выказали агрессивности. А, напротив, увидев наши бедные монашеские одежды, пригласили в свою деревню.
Селение мапуче располагалось в горах на ровном плато, окружённом горами. Я сразу же определил, что моим соотечественникам будет трудно его завоевать, ибо селение, а точнее сказать, крепость, обустроена в удобном для обороны месте. Поселение окружал высокий частокол, под его защитой даже маленькая горстка людей могла оказывать достойное сопротивление.
Над частоколом возвышались четыре дозорных башни, я заметил на них часовых индейцев. Стены прорезали небольшие бойницы, из которых можно вести огонь. Сама крепость была окружена глубоким сухим рвом, так что преодолеть его наскоком не представлялось возможности.
Также меня предупредили чётко идти за проводником, ибо территория, прилегающая к крепости, сплошь усеяна ловушками, ямами с остро отточенным кольями, замаскированными тростником, травой и цветами. Это могила для любого всадника, попади он туда.
По мосту, перекинутому через сухой ров, мы миновали хорошо укреплённые ворота и оказались внутри крепости. Дома мапуче были сделаны из местного камня. Они располагалась вокруг небольшой площади, на которой стояли несколько деревянных ритуальных столбов (часто индейцы совершали около них свои обряды, суд и наказывали провинившихся). За столбами виднелся просторный дом, по всей видимости, принадлежавший вождю.
18 
