33 
— Да, и вы, как я вижу, тоже.
— Прошу вас, Сергей, объяснитесь! — настаивала графиня.
— Сей господин — бывший гувернер юного графа Ремизова, которого я имел несчастье оттрепать за ухо за непочтительность к взрослым. А дама — моя давняя знакомая Полина Васильевна Вересова. Как я полагаю, жена господина Треверса.
По мере рассказа Сергея Львовича у Ольги Викторовны все более округлялись глаза. Она пришла в неподдельное волнение. Завьялов заметил смятение женщины:
— Помилуйте, что с вами! Отчего мои слова так взволновали вас? Или я чего-то не знаю? — предположил он.
— О! Сергей, я, право, не знаю, что вам сказать…
— Скажите хоть что-нибудь. Какое отношение эти люди имеют к вам?
— Увы, прямое, особенно мистер Треверс.
— Он оскорбил вас? Я пристрелю его или заколю, как курицу! — горячился Завьялов.
Ольга Викторовна, понимая, что майор ревнив и горяч до крайности, решила признаться.
— Обещайте выслушать меня спокойно.
Слова графини насторожили Завьялова.
— Это будет зависеть от того, что вы мне скажете, — уклончиво ответил он.
— Дело в том, что моя девичья фамилия — Морозова… А-а…
Графиня смутилась. Завьялов невольно почувствовал подвох в ее словах.
— Вы представились мне девичьей фамилией. Это я понял. И почему же, позвольте спросить?
— Потому… потому… — медлила Ольга Викторовна с признанием. — Я — графиня Ремизова…
У Сергея Львовича вытянулось лицо от удивления.
— Как Ремизова? Почему Ремизова? Ничего не понимаю…
— Я — Ольга Викторовна Ремизова, в девичестве Морозова. А во Владимир я прибыла подать жалобу на человека, избившего моего сына.
У Завьялова закружилась голова.
— Стало быть, на меня.
Тут настал черед Ольги Викторовны смутиться.
— Да… Но я ничего не знала. Только сейчас я поняла, что он — это вы… И…
— А разве вы не знали имени того человека, который жестоко избил вашего сына?
— Нет, я получила письмо от Треверса, где он указывал, что он, то есть вы, находится в имении Митрофаново… Но Треверс не знал вашего имени…
— Все ясно. Я не знал, что вы — та самая Ремизова, вы не знали, что я — тот самый злодей. Как интересно получается! — Лицо Сергея Львовича постепенно наливалось кровью.
Ольга Викторовна почувствовала неладное.
— Сергей, но это же не изменит наших отношений?! — умоляюще воскликнула она.
Завьялов медлил с ответом.
— Отчего вы молчите! — негодовала графиня. — Это чистая случайность, поверьте мне!
— Я молчу, оттого что опасаюсь: как ваш сын воспримет наши отношения?
Ольга Викторовна облегченно вздохнула.
— Имею я право любить и быть любимой?
От таких слов Завьялов растаял.
— Конечно, любовь моя. Но что же делать с заседанием суда, которое должно состояться завтра?
— Отменить его уже невозможно. Поедем на него, и я заберу иск, вот и все, — констатировала графиня.
— Прекрасно. Тогда не будем омрачать наш дивный вечер неприятными разговорами. Впрочем…
Графиня замерла: что означает это «впрочем»?
— Договаривайте, прошу вас.
— Впрочем, если бы не тот случай в поезде… А ведь тогда на перроне я впервые увидел вас!
— Но вы опять не договорили! — возмутилась графиня.
— Ах, простите меня, слишком увлекся. Я хотел сказать, что если бы не ваш сын, которого я, пардон, оттаскал за ухо, то мы бы не встретились.
— Да, это так…
Эпилог
Ольга Викторовна и Сергей Львович уладили все формальности, связанные с судебным иском, и отправились в имение Ремизово.
По дороге Ольга Викторовна немного нервничала, правда пытаясь скрыть свое настроение за напускной веселостью.
Завьялов понимал, что его возлюбленная обеспокоена предстоящей встречей с сыном, да что говорить, он и сам испытывал неприятное чувство тревоги. По дороге у него было достаточно времени продумать о манере поведения с пасынком и его будущей судьбе. Неожиданно ему пришла замечательная мысль:
— Ольга, душа моя. А как вы отнесетесь к тому, если я настоятельно попрошу вас определить Николая в кадетский корпус?
Графиня улыбнулась.
— Положительно. Но есть небольшое препятствие…
— И какое же? — поинтересовался майор.
— Николаю едва исполнилось четырнадцать, а в кадеты берут с пятнадцати.
— О, дорогая, это не проблема. У меня в корпусе давние связи.
33 
