Последние отзывы

  25  

— Эм хоронят не сегодня.

Крис взглянул на темное платье матери, на строгий костюм отца.

— Видимо, вы собрались на танцы, — с издевкой сказал он и, покачиваясь, подошел к родителям. — Мне Кейт сказала. И я пойду туда.

— Дорогой, — начала Гас, протягивая к сыну руку, — врачи считают, что это не очень хорошая мысль.

— К черту врачей, мама! — надтреснутым голосом заявил Крис и сбросил ее руку. — Я хочу увидеть ее. Потому что больше никогда не смогу этого сделать.

— Крис, — сказал Джеймс, — Эмили умерла. Лучше забыть о прошлом и самому встать на ноги.

— Вот так просто? — удивился Крис. Его голос становился все громче, а слова походили на стеклянные нити. — Значит, если мама умрет, а ты будешь в день ее похорон лежать в больнице и доктора скажут, что ты болен и не можешь уйти, то ты свернешься калачиком и будешь спать дальше?

— Это совсем другое дело, — возразил Джеймс. — Ты же не ногу сломал.

Крис не собирался уступать родителям.

— Почему вы просто это не скажете? — визжал он. — Вы думаете, что я хочу пойти на похороны Эм и броситься вниз с ближайшего утеса?

— Как только тебя выпишут, мы поедем на кладбище, — заверила его Гас.

— Вы меня не остановите! — выпалил Крис, бросаясь к двери.

Джеймс вскочил и схватил сына за плечи, но тот оттолкнул отца.

— Пусти! — задыхаясь, прохрипел он.

— Крис! — Джеймс не собирался отпускать. — Перестань.

— Я сам могу выписаться.

— Тебя не выпишут, — сказала Гас. — Врачи знают, что сегодня похороны.

— Вы не можете так со мной поступить! — завопил Крис, отталкивая отца и нанося ему удар в челюсть.

Джеймс, зажав рот рукой, отшатнулся. Крис выбежал из палаты.

Гас рванулась за ним.

— Держите его! — крикнула она медсестрам за стойкой ординаторской.

Она услышала за спиной какое-то движение, но не могла оторвать от сына взгляд. Ни тогда, когда запертые двери не дрогнули под натиском его ударов; ни тогда, когда санитары заломили ему руки за спину и воткнули в руку иглу; ни тогда, когда он тяжело упал на пол, — в его сверкающих глазах горел укор, на губах застыло имя Эмили.

Идея устроить поминки принадлежала Майклу. Поскольку Мэлани отказалась заниматься организацией похорон, он все взвалил на свои плечи: заказ рогаликов и копченостей, салатов, кофе и печенья. Какая-то из соседок — не Гас — накрыла стол в столовой к тому времени, когда они вернулись с кладбища.

Мэлани сразу же отправилась наверх, прихватив флакон валиума, а Майкл опустился в гостиной на диван, принимая соболезнования от своего стоматолога, коллеги и некоторых клиентов. Друзей Эмили.

Они подошли все сразу, большая бесформенная масса, которая, казалось, в любую секунду расступится и в центре окажется его дочь.

— Мистер Голд, — сказала одна девочка, Хезер или Хейди, с печальными сейчас, в иное время дерзкими голубыми глазами, — мы не знаем, как такое могло случиться.

Она коснулась его руки своей мягкой белой ладонью. Ее рука была размером с руку Эмили.

— Я тоже, — ответил Майкл, впервые почувствовав, что говорит истинную правду.

Внешне Эм была умным, увлеченным подростком с буйным темпераментом. Отцу нравилось то, что он видел, поэтому он не задумывался о том, чтобы копнуть глубже. Слишком боялся наткнуться на признаки наркотиков, секса и других взрослых вещей, которыми, по его разумению, ей еще рано было заниматься.

Он продолжал держать ладонь Хезер в своей руке. У нее были маленькие овальные ноготки — тусклые морские ракушки, которые можно спрятать в карман. Майкл поднес девичью ладонь к лицу и прижал к своей щеке.

Девушка отпрянула, отдернув руку, щеки ее пылали. Она отвернулась, тут же затерявшись в стайке подружек.

Майкл откашлялся, намереваясь объяснить. Но что объяснять? «Ты напомнила мне дочь. Жаль, что ты не моя дочь». Любые слова казались глупыми. Он встал и пошел мимо соболезнующих гостей и заплаканных родственников в прихожую.

— Прошу прощения, — решительным тоном сказал он. — От лица Мэлани и от себя я хочу поблагодарить вас за то, что пришли. Мы ценим ваши добрые слова и поддержку. Пожалуйста, оставайтесь здесь столько, сколько сочтете нужным.

А потом на глазах у пятидесяти изумленных людей, которые хорошо его знали, Майкл Голд покинул собственный дом.

В закрытом психиатрическом отделении посещение было разрешено два раза в день: в половине десятого утра и в три дня. Матери Криса не только удавалось быть здесь в это время, но и уговорить медсестер позволить ей остаться в отделении позже отведенного времени. Поэтому, возвращаясь после того, как побеседовал с психиатром или принял душ в общей душевой, Крис частенько заставал мать в палате.

  25