Особенно,... 
58 
— Слушай меня внимательно, Ленчик, — торопливо сказал я девушке, вслед за мной выбравшейся из надежно укрытой за скалой машины.
Опять глазки горят, боевая девка.
— Будь тут и ни шагу дальше. Парню не обозначайся, по тебе пальнет обязательно, ему сейчас не до анализа.
Я огляделся, подыскивая ей подходящую позицию.
— Вот тут, на скалу, по ступенькам, и смотри в эти щели. Выше не ходи, проявишься. Я пошел наверх, с фланга. За мной не смотри, твоя основная задача — помочь парню, если начнут заходить по бокам. Если что пойдет не так, прыгай в машину и уходи! Резко! За меня не беспокойся, догоню!
Она рванулась ко мне…
— Что они мне в лесу сделают, — поднял я ладонь, резко пресекая протест Ленни, зашептал дальше: — Беру рацию, с постом отсюда не свяжешься, гора мешает, это потом, а в случае отхода мне пригодится… Стрелять пока не надо — услышат, начнут отходить. А мне карабин нужен! До смерти нужен! Все, некогда!
Я чмокнул ее, куда уж достал: неуклюже, в щеку.
И свалил.
К лесу шел боком — где ползком между камней, где на четырех костях, — пару раз подшиб коленку — нет у меня наколенников, елки! К деревьям вышел быстро и удачно. Что тут имеем? Пока мне плохо видно участников дуэли, частично закрыты — и команчи, и «геленд». А вот наш верный мул отсюда отлично просматривается. Спрятавшись за дерево, я успокаивающе махнул Zicke, все о’кей, мол.
К врагу я подходил из леса, углубившись в заросли метров на семьдесят.
Ну, здравствуйте, башибузуки, Федя пришел.
Так, полянку я выбрал… Дерево? А вон дуб здоровенный, необхватный, почти по центру. Отлично, его и используем. И кто тут у нас бандитствует, таблички мирным белым обывателям рисует? Что тут думать, опять негры. Знали бы настоящие команчи, кто их легендарным именем прикрывается… в каждой черной заднице было бы по три томагавка — антеннками.
С карабином, судя по всему, звеньевой. И еще двое, с «хаудахами», эти на спецэффектах. А позиция у них хороша — повезло гренадеру, что стрелок у команчей никакой. Я бы давно его из-за машины выковырял.
Ба-бах! Ба-бах!
В ответ подозрительно коротко огрызнулся «Солотурн», патрончики того, близится момент «тю-тю». Ну револьвер у бойца точно есть: у всех висят.
Это «хаудахи» бьют — под горку навесиком, картечью. Толку никакого, а по нервам давит — откуда ошалевшему бойцу наверняка знать, что там за стволы. Да и подавлен он изрядно. О! Звеньевой перезарядился.
Пора мне. Я тщательно прицелился, вложившись в уже хорошо знакомый, привычный приклад.
Гэнц! — громко тявкнул мой верный маузер. Звеньевой резко дернулся, даже спину выгнул, высоко, поднял голову, будто стараясь что-то рассмотреть вдали. И начал заваливаться набок. Все, звеньевой… прощайте, пионерские костры, прощай, интернациональный «Артек».
Осознал уже? Ну падай дальше.
А я побежал.
И рванул! Низко пригнувшись, сразу уходя в кустах вдаль и вправо.
Ба-бах! Ба-бах!
Кусты зашелестели. Картечь у них, какая там дуэль. Картечь свою цель в конусе всегда находит. А Федя не скорострел — не умею я вот так пятью выстрелами моментально пять банок сшибать на пятидесяти метрах, — это к «тактикам». Не учили меня этому, меня другому учили.
Бежал к дубу, но, пока они с матами и воплями перли напрямки через густой кустарник, ломая ноги, резко свернул и упал в кусты, метрах в десяти левее огромного дерева, вжался, заерзал, забирая землю под себя, вжимаясь, как скат. Изготовил маузер.
Бандюки вывалились на поляну одновременно — злые, азартные. Хорошо, что у меня не «винт» и не автомат. Безобидно вышло. Какой-то чудак шмальнул из «пестика» пахану под мышку — и нарезал с места событий: догнать да вальнуть гада, чего ждать! Срочно, пока с двух сторон не зажали.
Негры начали осторожный, как им казалось, обход широченного дуба с двух сторон. Ну и обходили бы среди деревьев, чего жметесь-то к дереву? А если там медведь — успеете отпрыгнуть? Не, они вообще тут на охоту ходят? Смотрят только на дуб. Где же я еще могу быть, раз такое дерево на поляне…
Давай, черненький, давай — тебя жду, когда за дерево зайдешь.
Есть, дальний скрылся.
Гэнц! — вновь тявкнул мой задорный «немец».
Ближний — минус; вались, вались, что ты за шею схватился, засыпай.
Оставшийся резво отскочил на прежнюю позицию, «хаудах» от дуба не отводит, даже с расстояния видно, как трясется. Но понимает, что уже и убежать не получится: нет обратной дороги. На секунду во мне проснулось дурное хулиганское желание что-то киношно крикнуть, форс подать. Нельзя дурить, меня там карабин ждет, еще упрет кто. Кто упрет, о чем ты, Федя? Не знаю кто — но страшно. Языка попробовать? Ну на фиг. Я уже все решил: мне он не нужен, дуэлить и рисковать не хочу.
58 
