Последние отзывы

  2  

– Я только прошу меня заранее извинить, товарищ генерал, за допущенные неточности, – сказал Кобзев. – Все-таки я не физик и в детали проекта вникаю в той мере, в какой это требуется для проводимых мною мероприятий.

– И хорошо, – слегка улыбнулся Подгорных. – Мы ведь с Глебом Александровичем тоже не дипломированные ядерщики. Тем более в такой специфической области.

Да уж, подумал Кобзев, более специфической, пожалуй, днем с огнем не сыщешь.

– Исходным толчком для начала работ, – оттарабанил гэбист заученно, – послужило предположение профессора Дробова о том, что наша вселенная имеет двенадцатимерную структуру. При этом n-мерный континуум может быть подвергнут преобразованиям…

– Стоп, – сказал Богданович. – Я прошу простить меня, но, товарищ Кобзев, нельзя ли объяснить мне, чугунной армейской башке, еще более наглядно. Без этих… преобразующихся континуумов.

Кобзев вздохнул.

– Человеческие органы чувств, – начал он, – рассчитаны на фиксацию четырех измерений. В стандартной координатной системе их обычно обозначают икс, игрек, зэт…

– Грубо говоря, длина, ширина и высота, – кивнул Богданович. – А четвертый?

– Время, – ответил Кобзев. – Координата Тэ. Мы умеем фиксировать время – с помощью часов, и даже перемещаемся в нем, правда, с постоянной скоростью и только в одном направлении. На самом деле, согласно расчетам профессора… – Кобзев осекся, сглотнул враз набежавшую слюну и продолжил: – Так вот, теория Дробова сводится к тому, что существуют еще и другие… координатные оси. И мы можем научиться их определять и даже перемещаться вдоль них.

Кобзев замялся, тщетно пытаясь припомнить еще какое-нибудь изречение профессора, хоть немного подходящее к данной ситуации. Припоминалось мало. Будучи в нормальном состоянии, профессор Дробов изъяснялся исключительно научной заумью, причем такой, что не то что у Кобзева, а и у научного контингента – минимум кандидаты, а в большинстве своем полные доктора – начинали закатывать шарики за ролики. Будучи же пьяным – а происходило это не так уж и редко, благо доступ к чистейшему медицинскому спирту был практически неограничен (среди сотрудников проекта уже успело родиться выражение «межизмерительная трубка», применяемая для наблюдений за, соответственно, межизмерительными процессами. Вмещал сей чудо-прибор ровно ноль запятая четыре литра спирта, который в ходе опыта благополучно испарялся в загадочной межизмерительной пустоте)… так вот, будучи в подпитии, профессор принимался орать на весь корпус русско-еврейско-украинские песни. Где он их нахватался, было известно только ему да богу, но никак не Кобзеву. Три раза прошерстив всю дробовскую родословную, он не обнаружил ни малейших следов не то что злосчастной национальности, но даже банальных татар. Профессор был настолько русским, что это казалось подозрительным.

– Возьмем, допустим, – с уверенностью, которой он на самом деле отнюдь не испытывал, объяснял Кобзев, – школьный учебник по геометрии. И представим, что на одной из его страниц, 147-й например, обитает цивилизация разумных э-э… квадратов.

Генералы дружно улыбнулись.

– А на странице, например, 319-й обитают такие же разумные эллипсы. Эти цивилизации будет отделять друг от друга всего лишь несколько миллиметров бумаги. Но… это миллиметры оси зэт, о которой эти существа просто-напросто не подозревают. Они двумерны. И до тех пор, пока у них не появится устройство, способное перелистнуть…

– Достаточно!

Теперь Богданович не улыбался.

– И как далеко, – осведомился он опасным голосом, – вы сумели продвинуться в создании этого «перелистывающего» устройства?

– Сейчас проходит комплексные испытания четвертый образец, – сообщил Кобзев, а про себя подумал: «Сука вы, товарищ генерал-майор. Башка, значит, чугунная? Да вы больше моего об этих опытах знаете».

– И? – Военный подался вперед.

– В ходе экспериментов приборами было зафиксировано образование так называемых «фридмановских проколов», каналов, соединяющих э-э… наш мир с каким-то еще. Что подтверждается косвенными данными.

– Какими?

– Менялся состав воздуха в рабочей камере, – ответил Кобзев. – И… ряд других параметров.

– А! – разочарованно махнул рукой Богданович. – Знаем мы этот «состав воздуха». Здоровенный агрегатище, проводков и трубочек в нем уйма, что по каким подается – сам черт копыто сломит.

– Какого размера были эти ваши «проколы»? – отрывисто спросил Подгорных.

  2