19 
Все кнопки огромного VIP-лифта, начиная с девяносто девятой, вместо привычных цифр снабжены были иероглифами и надписями на кириллице: «Только для китайцев». Висящая рядом дацзыбао лаконично напоминала про уголовную ответственность за незаконное вторжение на частную территорию.
Бесшумно ступающий, как бы бесплотный камердинер – босой, однако в полотняной пиджачной паре, – проводил Савелия в обширный гулкий зал. Миллионер Глыбов, совершенно голый, занимался спортом: прыгал на батуте. За стеклянными стенами переливалась в знойном мареве умопомрачительная панорама: белые и серые здания, пирамиды, конусы и параллелепипеды, меж ними, густо, зеленые острия стеблей. Супергород, техногенное чудо. Уникальное свидетельство могущества человеческого гения, однажды за пятьдесят часов побежденное примитивными растениями.
Еще выше – голубое небо, застегнутое на желтую пуговицу.
Савелий вздохнул.
У дальней стены миллионеровой резиденции, возле полыхающего камина, в шезлонгах возлежали, лениво кидаясь друг в друга конфетными обертками, голографические модели Бриджит Бардо и Эмми Уайнхаус, – обе полуголые.
– Здорово, журналист! – взмывая к потолку, зычно провозгласил Глыбов. – Присоединяйся!
– Спасибо, – вежливо отозвался Савелий. – Боюсь, шею сломаю.
– А ты не бойся. – Миллионер сделал сальто. – Сломаешь – куплю тебе другую!
– Вы очень любезны.
– Давай свои вопросы, – велел Продавец солнца. – Только быстро. И сделай два шага в сторону. Ты загораживаешь мне солнце.
Савелий торопливо повиновался и щелчком пальцев включил имплантированный в ладонь диктофон.
– Господин Глыбов, – с нажимом произнес он, – я представляю серьезный аналитический журнал. Нас читают влиятельные люди. Я собираюсь поднять в разговоре важные темы, и мне бы хотелось…
– Я понял, – небрежно ответил миллионер и соскочил на пол. Приблизился, протянул мускулистую руку: крупный, разящий потом самец, излучающий неприятное, избыточное здоровье. – Я понял, – повторил он. – Извини. Я забыл, что в наше время существуют серьезные журналы. Вчера ко мне приходил один дурак, тоже из какого-то журнала. Спрашивал, сколько оргазмов я имею в неделю и кто делает мне маникюр…
– Ваши оргазмы, – вежливо ответил Савелий, – наш журнал не интересуют.
– Ага, – кивнул миллионер. – А чьи оргазмы интересуют ваш журнал?
– Лично меня интересуют только мои собственные оргазмы.
Глыбов расхохотался, продемонстрировав великолепные зубы, покрытые ярко-красным лаком.
– Ладно. Выпить хочешь? Пожрать? Чаю, кофе, сигару, кальян? Будь как дома.
– Если можно, воды.
– Воды? – Миллионер жестом отпустил камердинера. – Много пьешь? Это правильно. Пойдем, я сам тебе налью.
Прошли в глубину зала, к огромным креслам, к стойке с напитками. Глыбов всмотрелся в лицо Савелия и вдруг спросил:
– Ты ходишь в мои солярии?
– Нет.
– Почему?
– В моем кругу, – сухо объяснил Савелий, – принято считать, что ваши солярии предназначены для бледных.
– А ты, значит, не бледный, – ухмыльнулся Глыбов.
– Бог миловал.
– Молодец. Присядь.
Журналист кивнул. Черт бы побрал этих нуворишей. Хоть бы халат накинул.
– Господин Глыбов, – начал он. – Мы пишем о людях, добившихся… э-э… успеха. Журнал называется «Самый-Самый». Понятно, что сегодня, в первые годы XXII века, когда средняя продолжительность жизни составляет девяносто семь лет, само понятие успеха выглядит анахронизмом. За семьдесят лет активной жизни каждый из нас имеет возможность успеть везде и всюду. Лично я, например, чемпион Москвы по трехмерному бильярду и кандидат философских наук. В обществе, где никто никому ничего не должен, успех гарантирован каждому…
– Понятно, – перебил миллионер и наконец завернулся в халат. – То есть я в мои сорок – зеленый пацан и при этом – хозяин большого дела. Такова тема интервью.
– Угадали.
– С чего начнем?
– С биографии.
Глыбов сел, мощными глотками осушил свой стакан и вздохнул.
– Биография моя скучная. Ничего особенного. Родился на окраине. Среди бледных. На девятом этаже. У нас в Балашихе трава растет густо. Сплошной полумрак. Я годами не видел солнца. Первый солярий – дешевую китайскую кабину – купил в восемнадцать. Сейчас у меня двадцать тысяч кабин. Любой, даже самый бледный человек может позагорать в моей кабине, потому что это дешево…
19 
