Последние отзывы

  15  

Вышла на балкон, здесь стекла были сплошь затянуты ледяными узорами, железные шпингалеты обжигали пальцы, но целеустремленной Миле все-таки удалось открыть одну узкую створку и обозреть широкий двор с единственной дорожкой, прочищенной в полуметровом слое снега; Мудвин постарался, рано утром. Маша, в горнолыжном комбинезоне, спасалась бегством, Боря и Дима настигали ее, визжащую, и опрокидывали в голубой снег. Мудвин не принимал участия – пытался смазать ржавые петли дверной калитки.

Зря он так, подумала Мила. То снег чистит, то посуду моет, мы приглашали его вовсе не для того, чтобы он изображал прислугу. Хороший парень, старше всех нас, а мучается типичным «комплексом миллиона». Сам, кстати, не такой уж и бедный.

Да и мы не шибко богаты. И вряд ли будем богаты. Но это неважно. И так всё неплохо.

Она смотрела на своих хохочущих друзей, на прямоугольник двора, освещенный с одной стороны ртутным светом луны, а с другой – более теплым, желтым светом электрического фонаря, висевшего на столбе на манер кокоса на пальме, и поняла, что счастлива.

Счастье – это много радости и чуть-чуть тоски. А что такое тоска – знают только самые светлые и бодрые девушки.

Она разделась и легла. Потом пришел он, бурный, дикий, настоящий, долго прижимал к себе, то гладил, то стискивал и сначала был совсем мягкий и холодный, а потом очень твердый и очень горячий, и ей было сладко и забавно.

Наверное, это глупо, но женщиной ее сделала Наташа Ветлицкая. Та самая песня, тот самый клип, «Посмотри в глаза», 1993 год, весь класс три дня обсуждал революционное черно-белое видео, где тонкая женщина ходила меж толпы мужиков в одном только боди, плюс каблуки, и похлопывала самцов по квадратным плечам, и вела себя – практически голая – так, словно все бриллианты мира мерцают на ее шее и запястьях; и голос, грудной и бархатный. На уроке химии Федосеев – хулиган и меломан – пустил с задней парты записку: ваша Ветлицкая – фуфло, всё украдено у Кайли Миноуг. Ты дурак, Федосеев, написала Мила в ответном послании, Кайли просто красиво мяукает, а Наташа – настоящая женщина, грация, манеры, тембр, взгляд, от природы шикарна... Меломан Федосеев не ответил.

Странно вдруг найти свой идеал в обшарпанном мире отечественной поп-музыки, созданном на деньги продвинутых столичных бандитов первой волны. Странно высмотреть золотую рыбку средь мутных вод нахального, цыганщиной пропитанного шоубиза, где каждая вторая «певица» выглядит так, словно еще вчера продавала в «Коньково» слаксы и одеколон «Филеас». Но ведь сказал же поэт: когда б вы знали, из какого сора. Образец найден, это главное. Эпохальное видео записано на кассету. Хулиган Федосеев и записал – как многие настоящие хулиганы, он был джентльменом.

Наташа Ветлицкая была волшебна. Не девочка, не дамочка – принцесса. Я буду именно такая, обещала себе тринадцатилетняя Лю. Приветливая, милая, никакого эпатажа, никаких резких движений, ногти, макияж – в меру, и ни в коем случае не стесняться мальчишеской фигуры, маленького роста, немного бедных бедер и худых ног; главное – обаяние, умение двигаться. И никакого самоконтроля, никаких репетиций перед зеркалом, всё должно быть естественно, идти из сердца. Не Наташей Ветлицкой надо быть; надо уметь быть собой, как Наташа Ветлицкая умеет.

Она несколько месяцев училась ходить на каблуках. Смысл был не в том, чтобы научиться, а в том, чтобы чувствовать себя естественно.

Годом позже сосед при виде Милы стал облизываться и однажды схватил, в лифте, как маньяк какой-нибудь, хотя он был никакой не маньяк, а художник-оформитель; опыт велел девочке Лю действовать по-простому, дать ему коленом по яйцам, но удар по яйцам – это не элегантно, и Мила ловко выскользнула, взросло улыбнулась: «Прости, ты не мой тип», а тут и двери открылись, как по волшебству, и она ушла, спокойно повернувшись к нему спиной – защищенная собственным великодушием.

Фигурой она пошла в маму, которая всю жизнь проработала экономистом в Фонде медицинского страхования и за двадцать лет сидячей службы не приобрела ни грамма жира на пятой точке. Лицо с широким переносьем, а также главное – характер – достались от папы.

Еще от мамы перепал небольшой талантец, любовь к цифрам, способность наделять каждую своими отдельными качествами. Восьмерка, например, была жирная, неприятная, сальная цифра, а двойка – быстрая и крепкая. Пятнадцать было дерзкое число, а девяносто – напыщенное. Каждое из восьмидесяти девяти двузначных чисел вело себя особенным образом. Одиннадцать было терпеливое, а семьдесят два – коварное. Пятьдесят семь – дурно пахло, тридцать девять почему-то всё время ковыряло в зубах, хотя какие зубы, если вдуматься? Но девочка и не вдумывалась. Окончила школу с отличными оценками по алгебре и геометрии, небрежно получила диплом бухгалтера и решила копить деньги для поступления в Финансовую академию. Спустя три месяца после выпускных экзаменов уже работала в некоей «фирме» и с десяти до шести бродила по ступенькам и ячейкам Exсel, как Алиса по стране чудес; ей было хорошо.

  15