Особенно,... 
107 
– Знаешь, чем я занимаюсь?
– Нет, – сразу ответил Кактус. – Но раньше ты бил людей.
Каратэка кивнул, глядя чуть слева, и сказал:
– Я и сейчас бью людей.
– А я режу, – ответил Кактус.
– Ты не понял, – вежливо возразил спортсмен, глядя чуть справа. – Я бью людей с тринадцати годов. А сейчас мне тридцать три. Итого, выходит, я бью людей двадцать лет подряд. Руками бью, ногами бью. Это моя профессия.
Кактус мирно улыбнулся.
– Почему «не понял»? Понял. Я спортсменов уважаю. Двадцать лет – немало, что и говорить. Но вот я, допустим, своего первого клиента порезал во втором классе, а сейчас мне – сорок два. Круглым счетом тридцать пять лет, дружище... Так что у тебя нет шансов. У тебя профессия, а у меня – судьба. Так сказать, карма.
Теперь уже спортсмен выдал ухмылку.
– Ты опять не понял. Я могу тебя сейчас ударить – а через три дня ты умрешь.
– А я могу тебе таблеточку в чай подмешать, и ты три дня будешь от страха плакать.
– Замучаешься подмешивать мне таблеточку.
– А ты замучаешься меня бить.
Каратэка вздохнул.
– Мы хорошо понимаем друг друга.
– Согласен, – сказал Кактус. – А вот скажи мне, мастер, неужели и вправду есть такой удар? Знаменитый «дин-мок»? «Отложенная смерть»?
– Есть, – ответил каратэка. – И удары есть, и приемы есть... Японские техники, китайские, вьетнамские... Много всякого разного придумано, чтоб человеку вред нанести.
– Здесь ты прав. Целая наука.
– Да. Большая и сложная. Только это не наука. Это называется «боевое искусство».
Кирилл кивнул.
– Знаю. Но почему – искусство? Искусство очищает душу. Музыка, книги, картины – вот искусство. А мордобой – разве очищает? Лечит?
– Еще как, – сказал спортсмен. – Хочешь, я твою душу за шесть секунд вылечу, прямо здесь?
Кактус покачал головой.
– Мою – не вылечишь. И не такие лечили. Много лекарей приходило по мою душу, друг. Всех я обратно отправил. А кое-кого отправил очень далеко. Так далеко, что дальше некуда.
– Звучит серьезно.
– Вот и Боря наш... – Кактус вспомнил и скривился. – Тоже вылечить меня пытался. Было дело. Сидел напротив, как ты сейчас сидишь, и лечил. Счастливый, красивый, пьяный, полные карманы денег... Втирал мне, что я отстал от жизни...
Спортсмен удивился.
– Так и говорил? «Отстал от жизни»?
– Да.
– Он культурный парень. Хорошо воспитан. Даже если он так тебе сказал – это было не со зла. Просто ляпнул, не подумав, бывает... Извини его и забудь.
– Ты за него извиняешься? – весело уточнил Кактус.
– Да.
– Зачем?
– Он мой друг. Кстати, когда это было? Когда он сказал тебе, что ты отстал от жизни?
«Чувствует свою силу, – с досадой подумал Кактус. – Вопросы кидает, словно мы на разборке бандитской: небрежно, уверенно. А ответы – еще увереннее. Послать его, может быть, на хер, с его вопросами?»
– Неважно, – ответил он. – Давно.
– И ты, значит, затаил обиду.
– Затаил? Нет, это не так называется.
– А как это называется?
Кактус подался вперед:
– Как называется? Я тебе скажу. Есть басня такая, «Волк и ягненок». Крылов написал. Там всё названо своими именами. «Ты виноват уж в том, что хочется мне кушать; сказал – и в темный лес ягненка поволок». Помнишь?
– Не помню.
– Зря.
Кактус сменил позу.
– Знаешь, мастер... В твоем возрасте я тоже книжек не читал. А потом в тюрьму закрыли меня – там наверстал упущенное. Теперь знаю, что все наши дела давным-давно названы своими именами. Мы с тобой еще не родились – а вся наша жизнь уже в книжках записана. Все ситуации. Все наши проблемы, все страсти...
– И что дальше?
– Наш друг Боря – такой ягненок и есть.
Спортсмен улыбнулся.
– А ты, значит, волк?
– Если тебе хочется, можешь считать меня волком.
– И выть умеешь?
– Умею, – кивнул Кактус. – А как же? Бывают моменты – во всю глотку вою... – И нажал голосом. – Научили, понял, нет? Много чего умею. Хочешь – спроси у Милочки, нежной девочки... (спортсмен сузил глаза) она тебе расскажет. Это ведь она тебя прислала?
– Может быть.
– Зря прислала. Лучше бы сама пришла. Еще раз.
– Врешь, – негромко сказал каратэка. – Не могла она... С таким, как ты...
Кактус хотел усмехнуться, спортсмен был изумлен, то есть – деморализован, сейчас бы усилить нажим, рассказать подробности, но зачем? Вдруг полезет, кулаками начнет махать? В конце концов, может статься, что он и сам неровно дышит к нежной девочке Люде Богдановой.
107 
