Последние отзывы

  60  

— Начнем, пожалуй, с одежды. Она явно стесняет вас, а ее отсутствие, хи-хи-хи, сразу сделает нашу беседу куда более доверительной.

— Лучше сразу закончим! — буркнула я. Форменный плащ было не так уж и жалко, хотя списание наверняка будет сопровождаться долгой и утомительной перепиской — если уж за одно масляное пятно мне пришлось выжать из себя целых четыре объяснительных. Но платье… уверена, Кард будет в бешенстве.

— Шутить изволите? — удивился человек. — Или все-таки решили проявить благоразумие?

— Сейчас… — я сделала глубокий вздох… изапела.Древнюю, как луны на небе, песню о тоске, голоде, одиночестве — и свободе…

На экзамене я с этим пением чуть не провалилась — настоящие волки ответили на мой вой лишь с третьей попытки. К счастью, лошади в упряжке оказались куда менее привередливыми слушателями.

Дикий всхрап — и слитный топот копыт. Кучер, отчаянно бранясь, с грохотом прокатился по крыше, пару секунд провисел, уцепившись за задник, но тут карета налетела передним колесом на край тротуара. От жуткой встряски пропал не только кучер и воздух из моих легких, но и хватка на левой руке — теперь любитель чеснока изумленно разглядывал торчащую из пуза рукоять ланцета.

— Проклятая тварь!

Я не стала дожидаться, пока слова перерастут в нечто более весомое, и перескочила на передние сиденья. Очень вовремя, как выяснилось почти сразу же.

Бум! Бум!

— A-а, кретин безмозглый, это же я! Ты меня ударил!

Бум! Даже сквозь топот и гром колес я расслышала треск дерева, когда здоровенный кулак с размаху впечатался в стенку. Окажись «кретин безмозглый» не только силен, но и ловок, уверена, мои кости трещали бы под ударами столь же громко. Но этих людей в детстве явно не загоняли на деревья: бегать по ветвям, прыгать, перелетать на лианах и вообще всячески стараться доказать, что на самом деле эльфы произошли от обезьян.

Бум! Шарах!

— Да вот же она-у-у-у-о! — негодующий вопль разом стал тоньше, когда носок моей туфли угодил белой маске чуть ниже живота. Судя по легкости движения, с платьем уже приключилось что-то нехорошее. Ох, что скажет полковник…

— Ну, сучка, сейчас я тебя…

В переднем окошке что-то мелькнуло, я едва успела отшатнуться в сторону, как угол кареты буквально взорвался вихрем щепок. Толстый железный прут от вывески, словно ножом, вспорол обшивку вдоль правого борта, перекосившаяся дверца повисла на нижней петле. Замахнувшийся на меня громила тоже получил свое, мешком осев на дно кареты.

Прыгать сейчас? Но перепуганные лошади неслись вдоль домов — в дверном проеме мелькнуло белое от ужаса лицо вжавшегося в стену прохожего. Малейшая ошибка или просто случайность — и меня разотрет, словно жерновами мельницы, а получившийся мешок с костями еще и переедет задними колесами. Нет, в дверь соваться не стоит, а другого выхода… крыша! Конечно, как я сразу не сообразила.

— Хватай ее, Майрох! — простонал откуда-то снизу хозяин кареты. — Живо, болван!

— Я ранен, милорд! — сиплым басом отозвался чесночный, не отрывая взгляд от ланцета.

— Ты идиот, Майрох! Я приказываю…

Дожидаться конца диалога я не стала. Сорвав задвижку, распахнула люк в крыше, вцепилась в край — и очередной ухаб подбросил экипаж так, что я чуть не вылетела из него, словно пробка от шампанского. С трудом удержавшись, я на четвереньках переползла вперед, на место кучера. Вид с него был хороший — но только в части обзора, а не дальнейших перспектив. Справа от кареты мелькали трехгранными остриями прутья ограды. С другой стороны безумными змеями извивались на мостовой вожжи, суля пожелавшему спрыгнуть веселенькую поездку волоком по булыжнику. Несущиеся вскачь лошади всхрапывали, роняли клочья пены, но не выказывали даже малейшего желания сбавить скорость. А до стиснутого массивными опорами надземки перекрестка оставалось всего ничего…

Оставался еще задник — но развернувшись, я столкнулась нос к носу с любителем чеснока, как раз пытавшимся протиснуться в люк. Колпак он где-то потерял и теперь щеголял залысиной с жутким багровым червяком свежего шрама. Увидев меня, Майрох злобно хрюкнул и выпростал правую руку с давешним ланцетом. Выпад, второй, широкий замах — мне еле хватило длины рук откачнуться, окровавленное лезвие вспороло воздух совсем рядом. Злобно скалясь, громила высунулся из люка еще дальше… а в следующий миг по его лицу словно мазнули губкой, разом сменив ярость на страх. Дико заржали кони, карета, надсадно заскрипев, накренилась, входя в поворот, словно заправская гоночная шлюпка. Пару невероятно долгих секунд мы балансировали на двух левых колесах, затем спицы не выдержали насилия над собой и законами механики — переднее колесо подломилось, карета рухнула набок и врезалась в афишную тумбу.

  60