Особенно,... 
75 
Время истекло. Загремел замок. Я вывалился в коридор полуголый, потный, красный; от плеч и спины шел пар.
– Стоять,– сказал дежурный. – Оденьтесь. Торопливо натянув майку, я улыбнулся.
– Извини, старший. Увлекся.
– Руки за спину. Вперед.
2
В камере я намочил полотенце. Обтер плечи, шею и грудь. Сменил белье. Прибрал забрызганный водой пол. Вымыл с мылом руки.
– А ты, я вижу, активный парень, – сказал мне Фрол, неодобрительно глядя на мои манипуляции. – Сегодня бегал, вчера бегал, позавчера бегал... Завтра тоже побежишь?
Я молча кивнул.
– Спортсмен? – осведомился костлявый зека.
– Вроде.
– Молодец,– процедил татуированный. – Только не перестарайся. А то все силы в тренировки уйдут...
Я не стал уточнять, что это значит. Выпив две кружки свежайшего горячего чая, я забрался с ногами на свою кровать и раскрыл учебник.
В моем распорядке дня наступал второй, и последний, ценный промежуток времени – два с небольшим часа между прогулкой и обедом. Голова свежа, желудок пуст. Идеальные условия для всякой интеллектуальной деятельности.
Однако, к моей досаде, Фрол снова отвлек меня: вежливо попросил разрешения и перелистал, наморщив лоб, небольшой томик под названием «Тренируй память и внимание». Его лицо выразило сильный интерес и стало почти красивым.
– Зачем тебе это надо? – спросил он меня, возвращая книгу.
Подумав, я кратко сформулировал:
– Мне не нравится в тюрьме. Я ненавижу решетки.
– Я тоже,– ухмыльнулся Фрол. – А при чем тут память и внимание?
– Надо же чем-то занять себя, пока есть свободное время. Тюрьма – это пауза в жизни. Здесь я прочту книги, которые никогда бы не прочел на воле. Освою навыки и умения, которые в обычной жизни никогда бы не освоил... Меня закрыли, захотели отнять мое время. Я решил его не отдавать. Я его использую в своих интересах. Каждую секунду. Толстяк критически хмыкнул, дернув круглой щекой.
– Лично я,– заявил он,– использую время в тюрьме исключительно для накапливания подкожного слоя. Для поедания колбасы!
Фрол ловко поддернул тренировочные штаны и сел на свое одеяло.
– Дело не в колбасе,– сказал он задумчиво. – Эта твоя колбаса, Толстый, на тюрьме не одного порядочного человека гадом сделала... Слушай, Андрюха, а как ты, такой умный, вообще попался?
Я пожал плечами. Не рассказывать же всем, что я мальчик для отсидки? Что я пошел за решетку добровольно, за деньги?
– Не повезло! – лаконично ответил за меня Толстый.
– Пожалуй,– согласился я. Фрол задумался.
– А ты не боишься, что сойдешь с ума? Станешь таким продвинутым, что обычные люди перестанут тебя понимать? Какова вообще, твоя цель?
– Просветление,– снова вставил Толстый.
– Нет,– возразил Фрол, повернувшись к нему. – Ты не понимаешь, Толстый. Этот пацан хочет быть лучше всех. Угадал?
– Было бы неплохо,– согласился я и пошутил: – Тогда все деньги и женщины будут мои.
Фрол вгляделся в мое лицо.
– А вдруг ты однажды уйдешь в эту... в нирвану, и тебя так потащит, что ты из нее уже не выйдешь? И не захочешь ни денег, ни баб?
Я снисходительно улыбнулся. Урка не понимал главного.
– Это невозможно,– сказал я. – Вообще, часами сидеть в позе лотоса – занятие для начинающих. Просветленный муж не медитирует. Идеальная медитация должна быть мгновенна. Вдохнул, сконцентрировался, хуяк – и узрел сокрытое!
– Ясно,– серьезно произнес Фрол. – Что же, продолжай, дружище. Флаг тебе в руки, просветленный муж! То что ты отрицаешь тюрьму – это очень хорошо. Ненавидеть эти стены, эти решетки и небо в клеточку каждый из нас – обязан. В отрицалово уходят только самые крепкие! Но не забудь, братан, что тюрьма, в ответ, тоже станет тебя ненавидеть. Люто...
Толстый согласно кивнул, печально сдвинув брови.
– Кстати, забеги твои напрасны, – сказал он мне после паузы,– и вредны для здоровья.
– В чем же вред? – удивился я. – Почему напрасны? Строительный начальник похлопал себя по безразмерному животу.
– Потому что ты не получаешь нормальной еды. Недобираешь калорий. Теряешь подкожный слой.
– Здесь кормят совсем неплохо.
– Это тебе так кажется. В армии служил?
– Да.
– Вспомни старый солдатский способ набить желудок. Глотай как можно больше хлеба! Щи – плюс два куска хлеба, каша – еще два куска и еще кусок с чаем. И вроде – сыт. Одним хлебом, без масла и мяса. Здесь у нас та же ситуация. Мясо, то есть белок и животные жиры, мы имеем в этой камере только в виде... чего?
75 
